Леди в саване

«Приди к нам в годину испытаний, выпавших нашему народу. Помоги нам спасти самое дорогое для нас, и ты навсегда останешься в наших сердцах. Ты узнаешь, как мужам Синегории любы верность и отвага. Приди!»

Это действительно было ответственное дело — мужское дело. Меня очень тронуло то, что мужи Синегории призывали меня в свои ряды в пору испытаний. Во мне проснулся воинственный инстинкт моих предков викингов, и в душе я поклялся, что они будут довольны моим деянием. Я созвал корпус сигнальщиков, находившихся в замке, и повел их на замковую кровлю, куда захватил и молодого посланца-священника.

— Пойдемте со мной, — обратился я к нему, — и вы увидите, как я отвечу на призыв владыки.

Сразу же был поднят национальный флаг, что, согласно договоренности, означало: страна в беде. На каждой возвышенности, вблизи и вдали, сразу же взмыли флаги в ответ. Вслед за тем был подан сигнал «Боевая готовность».

Один мой приказ сигнальщикам следовал за другим, ведь план поиска у меня складывался попутно. Крылья маяка крутились так быстро, что молодой священник выпучил глаза. Сигнальщиков, получавших приказы, казалось, объял огонь вдохновения. Они интуицией постигли мой план и трудились как боги. Чем шире разнесутся вести, понимали они, тем скорее люди объединятся и начнут совместные действия.

Из лесу в виду замка донеслись оглушительные возгласы одобрения — будто молчавший прежде горный край подал голос. Это ободряло, значит, видевшие сигналы готовы действовать. Я заметил выражение ожидания на лице посланца-священника и порадовался тому волнению, с которым он принялся слушать меня. Конечно же, ему хотелось знать хоть что-то о происходящем. В его глазах отражался, как я видел, блеск моих глаз, когда я с жаром говорил:

— Передайте владыке, что спустя минуту после прочтения мною его послания Синегория пробудилась. Горцы уже на марше, и солнце еще не поднимется высоко, как встанет линия дозорных, один от другого в пределах окрика, вдоль всей границы — от Ангуза до Ислина, от Ислина до Баджана, от Баджана до Испазара, от Испазара до Волока, от Волока до Татра, от Татра до Домитана, от Домитана до Граваджа и от Граваджа до Ангуза. Двойная линия. Люди постарше будут стоять в дозоре, юноши продвинутся вперед, так что от горцев ничто не ускользнет. Они будут и на горных вершинах, и в лесных чащобах, и сомкнутся, в итоге, у замка, который виден всем издалека. Здесь, у замка, стоит моя яхта, и она обыщет берег от одного конца до другого. В быстроходности яхте нет равных, и вооружена она так, что с ней не тягаться целой эскадре. Сюда будут поступать все сообщения. Через час на этом месте, где мы стоим, будет сигнальный пункт, откуда натренированные глаза будут день и ночь наблюдать, пока похищенная не найдется, а похитителям не отомстят. Преступники уже сейчас в кольце, и сквозь него они не прорвутся.

Возбужденный молодой священник вскочил на зубчатую замковую стену и вскричал, обращаясь к толпе, все росшей и росшей внизу, в садах вокруг замка. Подступавший к замку лес прятал часть собравшихся, которых можно было принять уже за армию. Мужчины издавали громкие возгласы, и этот многоголосый крик, поднимавшийся ввысь, напоминал рев зимнего моря. Обнажив головы, мужчины возглашали:

— Бог и Синегория! Бог и Синегория!

Я поспешил спуститься к ним и начал раздавать приказы. Не прошло и нескольких минут, как все они, организованные в отряды, отправились осматривать соседние горы. Вначале они расценили призыв к боевой готовности как свидетельство угрозы для страны, но когда узнали, что захвачена дочь вождя, просто обезумели. Из того, что сказал им посланец, но чего я не уловил или не понял, следовало, что удар, им нанесенный, они воспринимали как личное оскорбление.

Когда основная масса горцев ушла, я взял с собой нескольких человек из замка, а также нескольких горцев, которых попросил задержаться, и вместе мы отправились в известное мне укромное ущелье. Там никого не оказалось, но были явные следы того, что группа мужчин разбивала там лагерь на несколько дней. Мои люди — те, что хорошо ориентировались в лесу и вообще умели читать следы, — пришли к выводу, что останавливалось там человек двадцать. Поскольку моим спутникам не удалось найти никаких признаков, указывавших на то, что неизвестные вместе приходили или же покидали лагерь, возникло предположение, что они приходили поодиночке, из разных мест и собирались там и что подобным же таинственным образом разошлись.

Однако это было своего рода начало поисков, и мои люди разделились, договорившись между собой о том, чтобы осмотреть местность вокруг лагеря с целью обнаружения возможных следов. Если бы кому-то повезло в этом, к нему бы присоединился по меньшей мере еще один спутник, а когда нашлись бы явные следы, новость передали бы посредством сигналов в замок.