Ледяная капля

В нашем городе это удивительное и, должно быть, самое уютное место. Нам показалось, что именно для нас приготовлены цветы на столах, развешаны на стенах картины.

Старушки наши и Бегджан-ага уселись в мягкие кресла. Мы подошли к столу. Пожилая женщина, сдержанная, спокойная, поговорив с молодой девушкой, достала из ящика большую тетрадь, задала нам несколько вопросов, записала что-то и повернулась к Зияде.

— Вы решили оставить себе девичью фамилию или возьмете фамилию мужа?

Не дав Зияде ответить, я торопливо выпалил:

— Это я принимаю фамилию жены! Буду Ахмедовым.

Мама и бабушка Бибизода расцеловали нас, Бегджан-ага крепко, по-мужски, пожал мне руку. Мама ласково обняла Зияду.

Между прочим, я даже не удивился, что нас так быстро поженили, без предварительного заявления. По тому, как прощался с сотрудницами загса Бегджан-ага, я догадался, что он был тут задолго до меня и немало времени потратил на уговоры и объяснения…»

* * *

Так обрывались записи, оставленные Камалом. Думаю, вы почувствовали ту ледяную каплю, о которой он упомянул при первом знакомстве со мной. А я лишь немного сократил написанное им да попытался кое-где яснее выразить то, что не слишком четко сумел передать Камал.

НОЧИ БЕЗ СНА Повесть Перевела О. Романченко

Я убежден, что вы ничего не знаете о Гульза́р Каракалпа́ковой. Нет, она не Героиня Труда и вообще ничем не знаменита. Не назовешь ее и красавицей: румяная, светлокожая, с русыми волосами — одно из тех лиц, какие кажутся нам милыми, но редко запоминаются. Только вот взгляд у Гульзар необычный: один глаз смотрит на вас то ласково, то с любопытством, то сурово, зато другой всегда широко раскрыт, будто в удивлении…

Что еще можно сказать о Гульзар? Ей двадцать с небольшим. Медсестра. Русская…

Впрочем, лучше послушайте ее рассказ.

* * *

«…Погодите, вы хоть немного представляете себе, что такое детский дом? И не просто детский дом, а один из тех, что наскоро возникали для сотен осиротевших ребят в годы войны и сразу после войны? Возможно, вам доводилось видеть человека, который торопливо чавкает, стараясь побыстрее проглотить свой кусок, и услышать, как про такого говорят: „Давится, будто детдомовский…“ Если доводилось, то знайте: это не просто горькая или злая шутка, а слова, основанные на истине.

Разве можно было тогда в детском доме поесть спокойно, не торопясь! Сильные ребята жадно съедали свою не слишком-то сытную порцию и бросались отнимать у тех, кто послабее. Тут уж главное — не будь разиней. Что проглотил, то и твое.

Ох, как нам, ребятам, хотелось вновь попасть домой, в семью! Порой такое случалось. Приходили незнакомые папа или мама, выбирали кого-нибудь из нас и со словами: „Вот мой ребенок“ — уводили.

Лишь много позже я узнала, что это чаще всего были просто бездетные люди, которые усыновляли и воспитывали чужих детей.

А как мы тогда завидовали таким ребятам! Бывало, повстречаешь случайно на улице девочку или мальчика, которые вместе со всеми нами совсем недавно шагали парами, взявшись за руки, а теперь, глядишь, его за одну руку держит папа либо мама, в другой — мороженое, а то еще какая-нибудь удивительная игрушка. Да и у родителей разные кульки, свертки… Случалось, некоторые из этих ребят, бессовестно позабыв, что недавно были такими же, как мы все, начнут пальцем показывать:

— Погляди, мам, вон тот всегда у других хлеб выпрашивает…

И этого мало: будто стремясь разжечь у тебя зависть, начнут хвастать противным голосом: „А мне шоколадку купили“, „Смотри, какая у меня кукла…“

Однажды мать привела к нам в гости девочку Веру. Всего месяц назад Вера сидела рядом со мной за столом. По ночам мы иногда потихоньку забирались одна к другой в постель и спали вместе, накрывшись сразу двумя одеялами.

Теперь Вера была совсем другая: в пышном белом платье с оборками, с шелковым бантом в распущенных волосах, она казалась похожей на бабочку. В руках у Веры был большой резиновый заяц. Ребята окружили ее, разглядывая зайца.

Мать оставила Веру с нами:

— Поиграй немного, дочурка, повеселись.

А сама ушла в комнату воспитателей.

Мы стали по очереди надувать резинового зайца. Он будто с удивлением прислушивался к происходящему: поднимал одно ухо, потом другое, выпрямлялся, толстел прямо на глазах. Это было очень забавно.

Вдруг один из мальчиков схватил зайца и бросился бежать.

Вера хотела догнать его, но споткнулась и упала.

— Мама! — закричала она со слезами.

И сразу возле нее оказалась ее мама, будто из-под земли выросла. Она догнала убегавшего мальчика, отобрала зайца и принесла Вере. Правда, уши у зайца опустились, и он весь обвис, будто от огорчения, но мама отряхнула Верино запылившееся платьице, сняла у себя с головы белую косынку и отерла Верины слезы. Молча мы смотрели, как мама поцеловала Веру в лоб, подняла на руки и понесла. Вера оглянулась, сверкнула в улыбке белыми зубами, красивая и пышная, будто цветок на груди у матери. Она удалялась от нас и долго еще махала своим зайцем. И мама ее казалась нам в эти минуты похожей на всесильную волшебницу…