Ледяная магия

Стиснув пальцы, пожирала ведьму взглядом, но она больше не пожелала ничего сказать.

Дальше Гордон меня выставил, велел подышать свежим воздухом. В качестве издевки, не иначе, в провожатые назначил старосту:

– Только молоток здесь оставьте. И смотрите, – пригрозил инквизитор, – если Клэр хоть раз пожалуется на дурное обращение со стороны сельчан, ответите. Я заставил извиниться даже мэра, вас – и подавно.

Глава 15

Разумеется, после того, как стало известно о моем даре, отношение ко мне изменилось. К Гордону тоже. Нас вежливо попросили освободить комнаты, правда, в ответ инквизитор пригрозил лишить село старосты. Тогда Андрон взялся за маму – чего я и боялась. Ее тоже начали называть ведьмой, особо ретивые грозили поджечь дом. И это после стольких лет бескорыстной помощи! Людская память коротка, успела убедиться на собственном примере. Пришлось Гордону вмешаться и посадить под замок зачинщиков травли. Остальным, собравшимся на сход мрачным крестьянам, старший следователь пообещал карательные отряда даже за слухи о самосуде.

– Если думаете, что отделаетесь легким испугом, ночью в камере, то глубоко ошибаетесь. – Гордон умел сохранять хладнокровие, даже оказавшись среди десятка мрачных лиц. – Империя не допустит бунтов и глупых суеверий, подрывающих ее безопасность. Первым ответит староста, – инквизитор бросил короткий взгляд на побледневшего, осознавшего, какую вину ему вменят, бородача. – Может, даже устроят разбирательство в столице.

– Не допустим! – выкрикнул кто-то в толпе.

Гордон развернулся и, спрыгнув с перевернутой бочки, с которой общался с народом, направился сквозь толпу к анонимному смутьяну. Люди покорно расступались, шушукались, косились на солдат. Они оцепили место схода и ждали приказа инквизитора. Теперь среди них мелькали синие мундиры – совместными усилиями маги таки настроили стационарный портал на Пояски, доставили сюда гвардейцев из Тонера. Наши пока не добрались – рано.

Старший следователь остановился против низенького плешивого мужичка, безошибочно определив в нем виновного, и ехидно поинтересовался:

– Можешь кричать только из-за чужих спин? Повтори!

Мужичок засопел, раскраснелся и, подбоченившись, выпалил:

– А вот и повторю! Убирайся, пока цел, а Андрона мы в обиду не дадим.

Ой, дурак! Это поняли все, кроме любителя громких слов. Он наивно полагал, будто Гордон блефовал.

– Взять его, – вполоборота приказал солдатам инквизитор, – и поместить под стражу за угрозу представителю власти и подстрекательство к бунту.

Толпа ахнула. Они надеялись на снисхождение, только я достаточно изучила Гордона, слабину он не даст.

– За что? Не имеете права! – верещал мужичок, повиснув на руках солдат. – Родненькие, вы-то чего его слушаете?

Щелкнули ручные кандалы, и незадачливый смутьян угодил к гвардейцам. Они точно не отпустят.

Инквизитор жестом попросил задержаться и неспешно подошел к притихшему мужичку. Не снимая перчаток, он ухватил его за подбородок, заставив посмотреть за себя.

– Запомни, так выглядит Великая инквизиция, которая, если потребуется, перемелет сотню таких, как ты, ради процветания империи. Она одинаково карает носителей темного дара и тех, кто возомнил себя судьями.

Подгоняя арестованного пинками, гвардейцы увели арестованного с площади. Интересно, куда его, в одну клетку с Адрией? Ее привезли сегодня утром, один вид этого сооружения внушал панический ужас. А ведь там могла сидеть я…

Стоявшая рядом мама тяжко вздохнула. Знаю, я доставила ей много хлопот, но скоро исчезну, только устрою родительницу на новом месте. Гордон может держать сельчан в страхе, только жизни маме в Поясках все равно не дадут. Обняла ее, погладила по волосам. Вот и первая седина. А ведь ты еще не старая, мама, могла бы выйти замуж, родить нормального ребенка.

– Не надо, дочка!

Мамина рука сжала мою.

– Я не раз корила себя за то, что не додала тебе в детстве. Разве ты виновата, Клэр? Если не мать, кто должен любить тебя такую, как есть?

Улыбнулась и поцеловала матушку в лоб, надеясь разгладить глубокие морщины.

– Ты и любила, мне всего хватало.

Это правда, я никогда не таила обиду на мать.

– Не так, как могла бы, дочка, не так…

Родительница сокрушенно покачала головой. Не спрашивала, но понимала, сейчас перед ее глазами вставали картины далекого прошлого. Мамино лицо то мрачнело, то светлело. А я думала… о себе. Врали книги, не лед повелевает ведьмой, а она им. Иначе откуда живительное тепло при одном взгляде на маму, отчего хочется обнять ее, прижаться щекой к щеке? Это ли не чувства, которых, если верить талмудам в общественной библиотеке, у ледяных нет. Мы просто избирательны, не открываем сердец кому попало.

– Клэр?

Не заметила, как подошел Гордон, тронул за плечо.

– А?

Подняла голову и часто-часто недоуменно заморгала.

– Собирайся, нам пора уезжать. За маму не беспокойся, я все устрою. И после тоже, – инквизитор прочитал мои невысказанные мысли.