Ледяная трилогия

— Мы отправляемся завтра с Московского вокзала. Едем на поезде до Тайшета. Там нас встречают тридцать подвод, которые везут нас и оборудование по конному тракту 400 километров до поселка Кежма на реке Ангара, где мы меняем лошадей, садимся верхом и едем по таежной тропе еще километров 200 до поселка Ванавара на самой Подкаменной Тунгуске. В этом поселке — фактория Госторга, снабжающая эвенков продовольствием, порохом и дробью в обмен на пушнину. Последний, так сказать, форпост цивилизации. Место падения метеорита находится в восьмидесяти километрах к северу от Ванавары. Туда мы и пойдем по оленьей тропе. Пройдя в зону вывала леса и определив точное место падения метеорита, мы построим там барак из леса, заблаговременно поваленного для нас метеоритом, справим новоселье и начнем свою научную деятельность. Вопросы?

Полноватый астроном Ихилевич поднял руку:

— Как долго может продлиться экспедиция?

— Коллега, не задавайте метафизических вопросов, — парировал Кулик. — Пока не найдем!

— Пока хватит продовольствия, — заулыбался невзрачный Трифонов.

— Пока мороз не ударит! — подхватил маленький и вертлявый буровик Гридюха.

Студент-энтузиаст с еле различимой бородкой сутуло приподнялся:

— Товарищ Кулик, а правда, что курящих… того… вы не берете?

— Истинная правда, молодой человек! Табачный дым не переношу. И считаю курение вреднейшей привычкой старого мира. Мы с вами строим новый мир. Так что выбирайте — табак или Тунгусский метеорит!

Все засмеялись. Студент поскреб подбородок:

— Ну, того… Метеорит.

— Прекрасный выбор, юноша! — воскликнул Кулик.

Все засмеялись еще громче.

— Ах, Боже мой… — качала головой Маша. — Как ужасно, что он не берет в экспедицию женщин. Это такая ошибка! Я бы дневник вела…

— И еще, товарищи! — посерьезнел Кулик. — Местное население, с которым нам предстоит работать, — эвенки и ангарцы, деньгам предпочитают продовольствие, а более всего — порох, дробь и спирт. Боеприпасов у нас с избытком, а вот спирта нам много не дают. Так что если каждый из вас прихватит с собой фляжку спирта, это заметно ускорит наше продвижение по тайге. Вопросы? Нет? Тогда — за дело, товарищи! Николай Савельевич проинформирует вас.

— Попрошу всех проследовать на паковку багажа, — привстал Трифонов.

Собравшиеся повставали, заговорили. Кулик снял очки и, близоруко щурясь, протирал их:

— Да! Вот еще…

Все тут же смолкли. Кулик надел очки и посмотрел на меня:

— Среди нас будет человек, родившийся в момент падения Тунгусского метеорита.

И я понял, что Кулик взял меня в экспедицию только из-за этого. Все с любопытством повернулись ко мне.

— В каком месте вы родились? — спросил Трифонов.

— В тридцати верстах к северу от Питера, — ответил я.

— Километрах, километрах, юноша! — поправил Кулик. — Гром ваша мамаша слышала при родах?

— Слышала. И не она одна, — ответил я.

— Его в тот день слыхали по всей Руси, — произнес сумрачный геолог Янковский.

— А что еще вам рассказывали про день вашего рождения? Было ли еще что-нибудь необычное? — пристально смотрел на меня Кулик.

— Необычное… — Я задумался и вдруг вспомнил: — Конечно. Было. Родные говорили, что тогда совсем не было ночи. И небо сильно светилось.

— Совершенно верно! — поднял длинный палец Кулик. — Это явление было отмечено на всем побережье Балтийского моря, в северной части Европы и России — от Копенгагена до Енисейска! Аномальное свечение атмосферы!

— О чем писали Торвальд Кооль и Герман Зайдель, — закивал головой Ихилевич. — Яркие зори, массовое развитие серебристых облаков…

— Массовое развитие серебристых облаков… — громко повторил Кулик, задумался и вдруг резко ударил кулаком по кафедре. — В этот раз мы обязаны найти метеорит!

— Найдем! Никуда не денется! Для того и едем! — загалдели все.

— Саша, Саша, как это прекрасно! — Маша повернула ко мне свое раскрасневшееся лицо. — Найди, найди Тунгусский метеорит!

— Постараюсь, — пробормотал я без особого энтузиазма.

Мне просто хотелось куда-то ехать. Ехать и ехать, как тогда.

На следующий день мы отбыли поездом Ленинград — Москва — Иркутск, в котором для нас был выделен целый вагон. Четверо суток до Тайшета прошли в разговорах и спорах, в которых я был пассивным слушателем. В нашем вагоне № 12 спорили на актуальные темы: о коммунизме, о свободной любви, об индустриализации, о мировой революции, о строении атома и, конечно же, о Тунгусском метеорите. Все это сопровождалось отличным по тем временам питанием и бесконечным питьем чая с неограниченным сахаром, что мне, после полуголодной жизни, было особенно приятно. Наевшись конской колбасы, балтийской селедки, вареных яиц, хлеба с коровьим маслом и напившись крепкого чая, я залезал на верхнюю полку и в полудреме смотрел в окно, где проплывали бесконечные вологодские и вятские леса. После уральских невысоких гор их сменил ни с чем не сравнимый сибирский ландшафт, а от Челябинска до самого Новосибирска раскинулось беспредельной ширью дно древнего, по словам Кулика, моря, поросшее сосной и лиственницей. И глядя на этот простор, я засыпал.