Ледяная трилогия

Ефеп протянул свои. Одо медленно поднял свои могучие длани. Руки трех братьев соединились над спящим, образуя круг. Братья закрыли глаза.

Борк в кресле и Но с посохом у двери замерли.

Через пару минут легкая дрожь пробежала по плечам братьев. И руки их разжались.

— Да! — тяжелым басом произнес Одо, открывая глаза.

— Да… — прошептал Ефеп, облегченно выдохнув.

— Да, — четко произнес Уф.

Борк всхлипнул и зажал себе рот, скорчась от радости в кресле. Бросив посох, сестра Но кинулась к Борк, дрожа обняла его.

Одо, Ефеп и Уф не обратили на них внимания.

— Я был уверен. Но не совсем, — проговорил Уф.

— Даже Храм не видит спящие сердца, — пробормотал Ефеп, быстро моргая.

— Храм ведает , но не видит, — пророкотал Одо. — Лишь Большой Круг способен видеть .

— Только если спящее мясо будет в центре Большого Круга, — возразил Ефеп.

— Спящему мясу уже не нужен Большой Круг, — резко выдохнул Уф.

— Спящее мясо здесь, — пробасил Одо, поднимая посох с пола, вставая с колен и привычно оглаживая бороду.

— Мясо проснется. — Ефеп осторожно приблизил свое лицо к мальчику.

— Мясо станет Светом! — тряхнул седой гривой Одо.

Борк и Но рыдали.

— Положите себя на Лед! — пророкотал Одо, стукнув в пол посохом.

Борк и Но смолкли, всхлипывая.

— Брат, мы сердцем завидуем тебе. — Ефеп взял Уф за руку. — Ты летишь с ним.

— Ты увидишь Храм. Ты поможешь встрече ! — подхватил Одо.

— Ты замкнешь Великий Круг! — Ефеп крепко сжал руку Уф.

— Вам нельзя лететь со мной, — произнес Уф, поддерживая сердцем.

— Мы знаем, — ответил Одо.

— Мы знаем, — успокоился и успокоил Уф Ефеп.

— Я тоже знаю это, — мучительно улыбнулся Уф, и рыжеватые маленькие ресницы его сомкнулись. — Ваше место здесь. Мясо клубится.

— Мы сдержим ! — уверенно пророкотал Одо.

Мальчик застонал во сне. Все, кроме Уф, насторожились.

— Ему спать еще четыре часа, — сказал Уф. — Пора, братья.

Одо и Ефеп кратко вспыхнули :

— Уф! Но! Борк!

— Одо! Ефеп! — ответно вспыхнули остающиеся.

Ефеп вышел первым из салона. Одо кинул тяжкий взгляд на спящего, погасил сердечный сполох, стукнул посохом в пол и вышел, яростно шелестя рясой.

Борк, Уф и Но сняли с мальчика памперс, одели его в синие шорты и голубую майку с большой алой клубникой на груди. Положили спать в кресло.

Уф нажал кнопку вызова пилота. В дверь салона деликатно постучали. Сестра Но открыла. Вошел худощавый, стройный, черноволосый, кареглазый и чернобровый пилот. Уф пожал ему руку. Пилот покосился на спящего мальчика, быстро перевел взгляд на Уф:

— Мы готовы?

— Да, — кивнул Уф.

— Я зову пограничников. — Пилот вышел.

Вскоре к самолету подрулила зеленая «Лада» погранслужбы. На борт поднялись молодой лейтенант и среднего возраста капитан, стали проверять паспорта и багаж. Мальчик был вписан в паспорт Уф как его сын.

— Нагонялся в футбол, поди? — с улыбкой покосился лейтенант на спящего мальчика, ставя в паспорте штамп «вылет».

— Если бы! — грустно покачал головой Уф, забирая паспорт. — Компьютерные игры. И оторвать невозможно.

— В шесть лет? Здорово! — Лейтенант одобрительно покачал головой.

— И куда все катится с этими компьютерами? — заискивающе заглянул в глаза Уф круглолицый таможенник.

— На тот Свет, — серьезно ответил Уф.

Борк и Но сладко вздрогнули сердцем. Таможенник как-то потух и заскучал, кивнул и направился к выходу.

— Счастливого пути, — улыбнулся лейтенант.

— Счастливо оставаться, — ответил Уф.

Офицеры вышли. Люк закрыли. Двигатели самолета загудели, он стал выруливать на взлетную полосу.

— Когда он проснется, мы будем лететь. — Уф пристегнул ремнем мальчика, сел в кресло рядом и пристегнулся сам. — Нужна будет еще небольшая доза. Но не глубокий сон. Там тоже граница.

— Я подберу нужное, — ответила Но.

Самолет взлетел.

Уф глянул в иллюминатор на удаляющуюся страну Льда и облегченно откинул свою крепкую рыжеволосую голову на чистый и белый подголовник кресла:

— Gloria Luci![6]

Арсенал

7 июля в 4.57 по местному времени товарный поезд Усть-Илимск — Санкт-Петербург — Хельсинки пересек границу Финляндии и стал тормозить в таможенном пакгаузе. Косой луч только что взошедшего солнца заскользил по двум голубым, сцепленным вместе тепловозам и восемнадцати серовато-белым вагонам-рефрижераторам с огромной голубой надписью «ЛЁД». Как только состав остановился, к тепловозам подошли младший лейтенант таможенной службы и двое полицейских с овчаркой. Голубая дверца второго тепловоза открылась, и по стальной лестнице спустился высокий стройный блондин в светло-синем летнем костюме и бело-голубом галстуке с серебристой заколкой фирмы «ЛЁД». В руке он держал голубой кейс.

— Хювяа хуомента![7] — бодро произнес блондин и улыбнулся.

— Топрое утро, — не очень бодро ответил низенький остроносый таможенник с редкими усиками.

Блондин протянул ему паспорт, тот быстро нашел печать с отметкой о пересечении границы, вернул паспорт, повернулся и засеменил к белому зданию таможни. Блондин размашисто двинулся рядом, полицейские остались возле поезда.