Ледяное озеро

— Когда я проезжал мимо военного мемориала, то вспоминал о Джеке. Вы потеряли на войне сына, будем надеяться, что вам не придется пожертвовать также и внуком.

— А, Джек… — вздохнул сэр Генри, большим носовым платком утирая остатки кофе с кончиков пушистых усов. — Когда доживаешь до такого возраста, то приобретаешь иную перспективу, иной взгляд на вещи. Джек мог и не найти себя после войны. У него имелись задатки хорошего инженера, интеллект и математические способности. Он всегда был умным мальчиком, но его отношение к жизни… — И старик оборвал разговор.

Хэл удивился. Он всегда считал, что Ричардсоны не представляют, каким человеком был их Джек. Сам он относился к Джеку с настороженностью — с тех пор как осознал, что это за птица. Нашел бы он себя, преуспел бы после войны, останься в живых? Нет, пожалуй, Джек не вписался бы ни в одно цивилизованное сообщество. Была та некрасивая история с девушкой из соседнего городишки Эскригта, а Невилл сказал ему после гибели Джека, что его младший брат очень плохо обошелся с Джейн — эмоционально и физически — и она была не единственной женщиной, жалевшей о том дне, когда повстречалась с Джеком Ричардсоном.

Еще в те времена Хэлу казалось, что сэр Генри и леди Ричардсон не сильно скорбят о младшем сыне. Война эмоционально изнурила сэра Генри, истощила его чувства. Но Каролин, тетя Каролин, как он всегда ее называл? Она утверждала, что любит Джека превыше всех и вся, однако за ее ледяным самообладанием не угадывалось безысходности тяжелой утраты. Она просто сделалась более замкнутой и сдержанной, безапелляционной в требованиях немедленного подчинения и безусловной покорности со стороны детей и внуков.

Хэл вдруг понял, что сэр Генри опять говорит что-то, и ухватил заключительные слова:

— …Вместе с тем Рождество — пора мира, добра и согласия, и я дам тебе хороший совет: ты поступишь правильно, если не будешь затрагивать тему возможной новой войны, пока гостишь в «Гриндли-Холле». Каролин тоже не желает об этом слушать, так что я держу свои мысли при себе.

Страусы, подумал Хэл. Ничего не изменилось. Вот почему он отсюда бежал — беспокойный, неоперившийся птенец, полный надежд и ожиданий. Уплыл на другой конец света, в страну, не разодранную войной и классовыми разногласиями.

— Тебе понравится Аликс, — неожиданно добавил сэр Генри. — Жизнь была к ней не очень ласкова, но если кто-нибудь из нас является человеком нового времени, то это она. И в работе преуспевает, — с гордостью произнес он. — Зарабатывает пять фунтов в неделю.

— Разве она в этом нуждается? — удивился Хэл, ведь никому из Ричардсонов, в особенности женщинам, нет необходимости зарабатывать себе на жизнь.

— Она так решила. Несмотря на то что у нее есть собственные деньги — от моей сестры; та оставила значительное состояние, поделив его между детьми Невилла. Невилл был ее любимцем. А у Сола нет детей.

Что, вероятно, огорчает Джейн Ричардсон, которая наверняка хотела бы иметь детей. Сколько лет ей сейчас? Она примерно его возраста. Надо бы ее увидеть.

— Сол и Джейн приезжают сегодня на машине, они должны быть к обеду. Все съезжаются, Хэл, — все, кто еще жив. Я рад нынешним морозам, тому, что озеро замерзло: кто знает, где мы все будем через год или два?

— Вы ожидаете войны так скоро?

— Да. Если повезет — в пределах десятилетия, а если нет — через пару лет.

— Время торговаться о мире?

— Время перевооружаться, — ответил сэр Генри, который всегда был реалистом.

Глава шестнадцатая

Джейн отказалась спускаться к завтраку. Сол был расстроен и раздражен.

— Ты же знаешь, мама не любит, когда мы просим подать завтрак в постель.

— Если не хочешь попросить Чард принести мне поднос, я вполне обойдусь и без завтрака.

— Это еще больше ее разозлит! — воскликнул Сол.

Джейн закутала плечи халатом и разгладила на коленях одеяло.

— Ее гнев или неодобрение — твоя забота. Для меня это — предмет, не имеющий ни малейшего значения. В любом случае я почти не завтракаю и, что бы ты ни говорил, не собираюсь спускаться в столовую, похожую на мавзолей, ради того, чтобы увидеть буфет, уставленный серебряными блюдами с неудобоваримой едой.

— Если ты собираешься выйти на лед, то нуждаешься в плотном завтраке.

— Я не собираюсь.

Снег и лед не привлекали Джейн. Внутри ее и без того было достаточно льда, чтобы не интересоваться тем, который на озере. Она росла в западной части страны и не привыкла к ежегодным морозам и зимнему спорту, являющимися неотъемлемой частью жизни Сола. Джейн никогда не ездила в Швейцарию, не каталась на лыжах, на коньках, и ей отчетливо помнилось, как маленькой девочкой она вывалилась из саней, и еще — как однажды выпал снег и лежал толстым слоем на улочках и по склонам невысоких пологих холмов ее родного края.

Самыми любимыми месяцами в году у нее всегда были летние: теннис на упругой зеленой лужайке, катание верхом по сельской дороге, прогулки с собаками по узким деревенским тропинкам. Не для Джейн эта гнетущая, промозглая зимняя пустыня, стерильная в своей белизне — такая же стерильная, как и она сама.