Ледяное сердце

Стена…

Всё та же стена!

Дитамар медленно двинулся ей навстречу, касаясь ножом шёлкового покрывала на кровати. И заговорил, негромко, делая паузы между фразами, словно доставая воспоминания из глубокого колодца.

— Я хотел сжечь эту комнату. Её комнату, — острый, как бритва нож, с лёгкостью прорезал плотную расшитую узорами ткань, — но мой брат не дал. Надеялся, что память этих вещей что-то скажет о ней… поможет её найти… Наивный! Гадюка знала толк в том, как скрыть свою личину. Я гнался за ней. Всадил в неё два кинжала. Но у гадюки много жизней! Я скакал без устали. И убил бы её! Но твой отец помешал мне. Ты знала об этом?

Он оторвал взгляд от длинного разреза на покрывале и посмотрел на Кайю.

— Мой отец? — Кайя отступила ещё.

Сердце стучало гулко, и мысли в голове метались беспорядочно.

Что ей делать? Убежать не получится, потому что единственный выход из комнаты был перекрыт Дитамаром. Звать на помощь? Но кого? Замок почти пуст, Восточная башня нежилая и находится далеко от помещений слуг, её попросту никто не услышит. А даже если и услышит, то Дитамар разделается с ней ещё до того, как кто-то прибежит. Да и кто прибежит? Кто здесь может ему помешать?

Эйгер? Эйгер! Где же ты?

Она билась в стену, пытаясь достучаться.

Услышь меня!

— Да, твой отец. Проклятый Альба, — Дитамар перехватил нож поудобнее, — тогда он, правда, не был ещё генералом, а всего лишь командором заставы за Брохом. Патрулировал границу. Он и подобрал эту змею. Он спустил на меня собак и своих солдат. Я всё помню! И спас её. Вылечил. А потом отвёз в Рокну. Видишь, как всё вышло? Он виноват в том, кем она стала теперь! В её могуществе…

Нож скользнул по деревянной спинке кровати, оставляя за собой глубокую борозду.

Её отец виноват? В чём? Кем она стала? Каком могуществе? Да кто она вообще такая? Дитамар спятил!

— Кто эта женщина? Кто она? Кто эта Лейса? — спросила Кайя, делая ещё один шаг назад.

— Лейса? Так ты ещё не поняла? — он усмехнулся как-то зловеще. — Лейса не её настоящее имя. Когда мы её нашли, умирающей в лесу, на ней было чужое платье и имя это тоже чужое. А её настоящее имя — Итана. Итана Морайна — ваша королева. Хотя я не уверен, что и это имя у неё настоящее…

Королева?!

В тот год отец забрал Кайю к себе, в тот же год король женился на принцессе из Ашумана — Итане Морайне. Девушке невероятной красоты…

Лицо Дитамара исказила гримаса боли, и Кайя увидела, что с его пальцев по ножу стекает кровь, и падает каплями на покрывало.

— Проклятая луна! — пробормотал он, сжимая нож в руке всё сильнее. — Она выпивает из меня душу…

Что с ним такое? Эйгер! Помоги!

Королева… Как же такое возможно?

Кайя вспомнила, как в Рокне на балу Дитамар исчез при появлении королевы. Всё вдруг рассыпалось на части и сложилось заново, но совсем по-другому.

Как же она ошибалась во всём!

— Так это… это ты был на том мосту, в тумане! — воскликнула Кайя. — Ты испугал наших лошадей! Ты убил тех лавочников в Брохе и повесил мою вышивку на дверь? И ты убил Ройгарда Лардо, чтобы представиться его именем? О, боги!..

Она приложила руки к лицу.

Мать Всеблагая! Защити меня от всякого зла! Эйгер, ну где же ты! Почему же ты не предупредил?

— …Но… зачем? — воскликнула Кайя. — Что я тебе сделала такого? Зачем было это делать!

— Какая же ты наивная глупая дурочка, — Дитамар пошатнулся, и снова лицо его исказилось гримасой боли. — Королева хитра, к ней не подобраться. И твой отец… Он спас эту гадюку, он начал войну, он убивал нас, пытал, жёг наши дома по её поручению… И я хотел отомстить, отправив твою карету в пропасть, но потом придумал план получше. Поначалу… сразу после того, как эта тварь сбежала…

Он поморщился, схватившись рукой за сердце и продолжил, глядя на Кайю исподлобья:

— … я ведь тоже был глуп, пил беспробудно, запирался в подземелье, когда эта проклятая луна вытягивала из меня душу, но всё это было зря. Эта змея придумала способ, как выманить из меня чудовище наружу. Я не Эйвер — мой странный брат, который готов исполнять всё, в чём поклялся на Родовом камне. Что он будет называть себя Людоедом и прочую чушь. И ходить с мордой урода только потому, что иначе он утратит свою связь с Арраяном и потеряет способность к милосердию. Терпеть бесконечно эту боль, когда сквозь тебя прорастают шипы зверя… К Дуарху милосердие! Я превращаюсь в зверя в одно мгновенье, и боль, хоть и есть, но она длится недолго, а мой братец терпит её уже второй десяток лет, удерживая Зверя в себе и не выпуская его в мир. Она этого хотела. Мучить нас. Так почему я должен думать о милосердии? Милосердии к её народу?

Дитамар расхохотался, и смех его, горький и безумный одновременно, разнёсся, казалось, по всей башне. Он шагнул из-за кровати, Кайя отступила ещё, почувствовав руками позади хрупкий витраж террасы. Отступать больше некуда.

Он говорил сумбурно, размахивая ножом, и Кайя не всё понимала, но боялась оторвать взгляд от его горящих янтарём глаз.