Ледяное сердце герцога

Данетц был весьма доволен. Простачок Солоу со своей глупой дуэлью пришелся кстати. Люди барона во время поединка посетили дом Виктоу, где Милтина оставалась одна. Трио сказал девушке, что герцог ранен и зовет ее. Та, конечно, поверила и отправилась в приготовленную ловушку. Теперь в руках Данетца не только жизнь Эдуана, но и его любовница. Пока венчание Луззи и герцога не состоялось, праздновать рано, но настроение все-таки победное. Барон в гостинице изрядно выпил, отдохнул и решил не откладывать разговор с певицей. Ее держали в пригороде Эду, туда он и поехал, добравшись верхами до нужного места. Потребовалась поддержка Хэша, чтобы сползти с лошади, хмель пока не отпускал. Данетц, покачиваясь, зашел в неприметный дом, подручные остались в сенях. Сквозь немытое окно скудный свет осеннего солнца едва пробивался, но барону не требовалось рассматривать узницу, да и ей незачем видеть его.

— Как с тобой обращались? — спросил он.

— Кто вы? Где Громм?

Данетц сел на лавку, облокотясь на грубый, из толстых, плохо выскобленных досок стол. Милтина продолжала стоять, она еще надеялась увидеть любимого, готова была бежать к нему.

— Герцог Эдуан, — начал барон, не глядя на девушку, — забудет тебя. Чем раньше ты смиришься с этим, тем лучше для тебя.

— Могу его увидеть? С ним все хорошо?

— Будет хорошо, если ты не вмешаешься.

— Кто вы?

Данетц оторвал взгляд от столешницы и поднял глаза на пленницу.

— Пойми, красавица: кто я, что с Эдуаном, и прочие вопросы, касающиеся аристократов не должны тебя волновать. Жизнь или смерть — твой выбор сейчас.

— Чья смерть? — голос Милтины дрогнул.

— Твоя, — он икнул, почесал грудь и продолжил. — Самое разумное сейчас — прикончить тебя. Мне жаль губить такую птаху. Ты юна, пригожа, чудесно поешь.

Девушка молчала, глядя на мучителя сквозь слезы. Слова незнакомца капали расплавленным свинцом:

— Выбирай: или ты уезжаешь в столицу, где тебе помогут устроиться в королевский театр Колуи, или умрешь.

— Почему? Кому я мешаю? — она сжимала сплетенные пальцы рук до боли.

— Ты мешаешь герцогу Эдуану. Король осуждает вашу связь, — твердо сказал Данетц, — пойми, потерять милость его величества для человека из высшего круга весьма и весьма нежелательно.

Барон усмехнулся и продолжил, сам веря тому, что говорит:

— Такого человека лишат титула, имущества. Он окажется в тюрьме или, того хуже, на каторге.

— Громм сам мог бы мне…

— Ты не хуже меня знаешь этого гордеца! Эдуан отмахнется от угроз, не станет слушать советов! Только любящая его разумная девушка может спасти его.

Милтина опустилась на лавку напротив барона, посмотрела на него в упор:

— Что я должна делать?

— Грамоту знаешь?

— Отец учил читать и писать.

— Превосходно. Напишешь герцогу письмо о том, что оставляешь его и просишь позабыть ваши отношения.

— Вы обещаете не убивать меня? Я не хочу умирать.

— О тебе будут заботиться, поверь, я не воюю с девушками. Да. Эдуан знает твой почерк? Подумай и напиши так, чтобы герцог не усомнился в твоей подписи.

Данетц поднялся, шагнул к двери: «Хэш! Неси бумагу, чернила и перо!»

Барон ушел. Пленница сидела не шевелясь. Когда принесли бумагу, она старательно вывела:

«Громм, я полюбила другого. Уезжаю с ним. Прощай!

Спасенный тобой из когтей орлана менестрель».

На следующий день Милтина в сопровождении Хэша уехала в Колуи. Барон поручил эсквайру устроить певицу в королевский театр, найти верного человека, который будет опекать девушку и следить за каждым ее шагом. Для этих нужд выделил солидную сумму. На вопрос Хэша, не разыщет ли Эдуан свою возлюбленную в столице королевства, Данетц рассмеялся: «Герцогу не до путешествий теперь!»

* * *

Следующим после дуэли утром дом Эдуанов посетила леди Стоун. Глаза гостьи казались заплаканными, пальцы подрагивали, привычного слоя пудры на лице не было. Родимое пятнышко, которое Луззи обычно прятала, вовсе не портило ее, а делало особенной. Сестры Громма увидели невесту брата подавленной свалившимся горем. Она теперь не выглядела надменной куклой и такой нравилась им больше.