Ледяное сердце герцога

Последнюю неделю леди Стоун сильнее разбавляла противоядие. У нее не было сил следить за Громмом, она предпочла, чтобы больной лежал в кровати спокойно, ничего не говорил, если вдруг кто-то придет к нему. Это оказалось кстати, ведь Луззи так и не нашла возможности сообщить герцогу об их браке. Один человек в замке оставался в неведении, что они женаты, — муж. Внезапный приезд сестры мог бы испортить все дело, если б та побеседовала с ним.

Юная леди Эдуан приехала одна. Виктоу остался в Эду. Вид у него был утомленный. Поездка отняла больше времени, чем он предполагал, поэтому ученый не тратил драгоценные часы на отдых. Ему удалось вздремнуть в доме герцогини Эдуан, пока Ланна собиралась в дорогу. Виктоу заехал туда сообщить, что добыл противоядие и спешит к герцогу, но леди пожелала ехать сама — вдруг ученому не позволят повидаться с Громмом. Предусмотрительность Ланны делала ей честь, Виктоу и на порог не пустили бы.

Молодая герцогиня покидать спальню супруга не собиралась, превозмогая дурноту, стояла у постели больного. Ланна хотела остаться наедине с братом. Она, поразмыслив, решила скрыть от невестки цель приезда, сомневаясь, что та заинтересована в скорейшем выздоровлении Громма.

Юная леди Эдуан, вдоволь наплакавшись, обернулась:

— Дорогая Луззи, на вас лица нет! Пожалуйста, идите отдыхать.

— Сейчас позову Золле, она проводит вас в гостевые покои. Мне надо быть здесь, — возразила та.

Ланна настойчиво напирала на леди Стоун, оттесняя ее к выходу.

— Идите! Не беспокойтесь за Громма, я буду здесь. Если что-то случится, обязательно позову.

Луззи вынуждена была подчиниться. Она и предполагать не могла, как намерена поступить эта девушка. Почти вытолкав жену брата из комнаты, Ланна подбежала к его постели, достала из-за корсета склянку. Виктоу подробно объяснил ей, как использовать спасительное средство.

— Громм, ты слышишь меня? Лорд Виктоу привез тебе противоядие. Он предупреждал, что сначала станет хуже, но потом ты поправишься. Если согласен, подай какой-нибудь знак!

Герцог сделал усилие, поднял правую руку и показал большой палец, одобряя предложение сестры. Девушка поднесла склянку к губам больного и стала осторожно наклонять ее, выливая целебные капли.

— Не глотай сразу, подержи как можно дольше во рту.

Как только склянка опустела, леди Ланна выбежала из комнаты и позвала слуг. На зов примчался Шугэ. Весь оставшийся день они, лекарь, да подоспевшая Золле, сменяя друг друга, ухаживали за Громмом. Герцога рвало, он обливался потом, потом его бил озноб. Доктор предположил, что произошел кризис и его светлость, возможно, пойдет теперь на поправку.

Луззи, узнав о критическом состоянии герцога, напугалась. Она винила себя, не сомневаясь, что причина критического состояния больного в уменьшении дозы лекарства. Самозванка не показывалась из своих покоев, ожидая скорой смерти «супруга». Она и хотела, и страшилась конца. Особенно тяжело ей было сносить происходящее из-за отсутствия Солоу. Как она нуждалась в ласковом нашептывании слов любви, в крепких горячих объятьях! Но Приэмм уехал к дальней дозорной башне, получив оттуда донесение.

* * *

Граф Солоу с небольшим отрядом подоспел вовремя. Враги атаковали дозорную башню и захватили бы ее, если б не тридцать всадников, с ходу вступивших в бой с фланга. Диорины бежали, бросив убитых и раненых. Солоу приказал ратникам мертвых похоронить, пленных доставить в замок, где он учинит допрос, как только вернется. Граф оставался в башне, ожидая вызванного подкрепления. Раз враги напали на дозорную башню, следует ожидать новых происшествий. Возможно, правителю соседней страны донесли о болезни герцога, и князь Диоринский воспользовался ослаблением давнего противника, дабы осуществить давнюю мечту — захватить земли вдоль судоходной Эдулы.

Сердечные дела, занимавшие Приэмма последний месяц, не отпускали его мысли. Нежданное счастье мешало взвешенно рассуждать. Солоу помнил обещание барона Данетца и невольно торопил кончину соперника. Пусть они не смогут обвенчаться с Луззи, пока та не разрешилась от бремени, но смотреть в глаза обманутому герцогу, притворяться и лгать было мучительно. Так граф рассуждал до того, как над землями королевства нависла угроза вторжения. Брать на себя ответственность в военное время, сделавшись главным без воли на то короля, слишком самонадеянно. Одно дело поддерживать гарнизон в боевой готовности, другое — биться с врагами!