Ледяное забвение

И во время бесконечных застольных бесед Гитлер не раз подчеркивал, что к Сталину, безусловно, нужно относиться с должным уважением. Мол, в своем роде он просто гениальный тип, вроде Чингисхана. И если «бездарный, спившийся демагог» Черчилль — шакал, то Сталин — тигр. Особенно часто фюрер хвалил Сталина за «чистку», которую тот провел в Красной армии, и в расстреле маршала Тухачевского видел проявление сталинской дальновидности и проницательности.

Советский вождь, в свою очередь, тоже не скрывал своего уважения к нацистскому фюреру. И когда Гитлер в конце июня 1934 года устроил «Ночь длинных ножей» — кровавую расправу руками СС со своими старыми соратниками по партии и соперниками в борьбе за абсолютную власть, — Сталин отозвался о фюрере словами: «Гитлер, о, какой молодец! Вот как надо поступать с политическими противниками!»

Особенно поразила Гюнтера история, рассказанная ему свидетелями того, как советские власти выдали нацистам немецких и австрийских коммунистов-эмигрантов. Это был своего рода подарок Гитлеру, которым Сталин хотел показать, насколько серьезно он воспринимает их дружбу.

Из советских тюрем и исправительно-трудовых лагерей в срочном порядке были этапированы в Москву сотни немецких антифашистов, осужденных в СССР на длительные сроки во время сталинских репрессий. Под конвоем НКВД их доставили в Бутырку, где им предъявили новый приговор, предписывающий «немедленную высылку с территории Советского Союза». Затем всех заключенных эмигрантов-коммунистов численностью около пятисот человек посадили на поезд и привезли в Брест-Литовск, к демаркационной линии между СССР и Германией. На железнодорожном мосту через Буг их всех до одного передали людям в форме СС. Офицер СС и его коллега из сталинского НКВД при этом сердечно поприветствовали друг друга, как старые добрые друзья. И тщетно трое заключенных немцев умоляли офицера НКВД не отдавать их в лапы гестапо, поскольку они заочно были приговорены в рейхе к смертной казни. Офицеру НКВД было абсолютно плевать на то, что на той стороне моста этих несчастных ждала верная смерть, и всех троих обреченных за шиворот отволокли по мосту, где к ним подошли зловеще усмехавшиеся эсэсовцы.

Гюнтеру было искренне жаль людей, которые надеялись получить в СССР защиту от нацистского режима, но большевистский вождь охотно вернул их обратно Гитлеру. Иначе как подлостью этот поступок Сталина назвать было нельзя. Оба диктатора стоили друг друга, но в подлости и коварстве фюрер все же не знал себе равных.

21 декабря 1939 года по случаю сталинского юбилея он прислал в Москву официальную поздравительную телеграмму, опубликованную через два дня в газете «Правда»:

«Господину Иосифу Сталину. Ко дню Вашего шестидесятилетия прошу Вас принять мои самые искренние поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания, желаю доброго здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза. Адольф Гитлер».

Риббентроп от себя лично тоже поздравил господина Сталина: «Памятуя об исторических часах в Кремле, положивших начало повороту в отношениях между обоими великими народами и тем самым создавших основу для длительной дружбы между ними, прошу Вас принять ко дню Вашего шестидесятилетия мои самые теплые поздравления».

25 декабря 1939 года в той же газете были опубликованы ответы Сталина на поздравления нацистских лидеров:

«Главе Германского государства господину Адольфу Гитлеру. Прошу Вас принять мою признательность за поздравления и благодарность за Ваши добрые пожелания в отношении народов Советского Союза. И. Сталин».

«Министру иностранных дел Германии господину Иоахиму фон Риббентропу. Благодарю Вас, господин министр, за поздравление. Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной. И. Сталин».

Дружбу между Германией и Советской Россией Гюнтер по-прежнему мог только приветствовать, но «скрепленная кровью» дружба господина Гитлера с господином Сталиным оказалась недолгой.

Когда Гитлер «искренне» желал доброго здоровья лично Сталину, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза, в его голове уже зрел вероломный план нападения на СССР, а вынужденную дружбу с советским вождем он называл «браком по расчету».