Ледяное забвение

Уступать честь покорения Эльбруса егерям СС гауптман вермахта Грот не собирался. К вечеру буря и снегопад утихли. В середине ночи начал дуть теплый ветер, без осадков, но в два часа ночи с запада опять начали накапливаться густые черные тучи. Вопреки благоразумию Грот приказал своей штурмовой группе из шести связок по три человека в каждой готовиться к выходу.

Наверху, у приюта Пастухова, расположенного на высоте Монблана, они встретили рассвет. В связи с неблагоприятной погодой и недостаточной акклиматизацией Грот, трезво рассудив, что если бы русские намеревались на них напасть, то не поперлись бы через вершину, решился идти на Эльбрус без оружия. Винтовка или автомат с патронами весили около пяти килограммов и на высоте более пяти тысяч метров превращались в непосильную ношу. На вершине же они могли встретить лишь конкурентов из СС, против которых оружие им не понадобилось бы.

Как позже выяснилось, опасения насчет эсэсовских егерей оказались напрасными: из-за снежной бури те отказались от своего намерения идти на штурм. Грот же со товарищи, несмотря на разразившуюся в семь утра сильную бурю, с ожесточением пробивался через свежевыпавший снег, который становился все глубже. На высоте пять тысяч метров в вязком снегу егеря проваливались по колено и останавливались отдышаться через каждые сто шагов.

На седловине они обнаружили деревянную хижину, в которой нашли драгоценную смесь из меда и сгущенного молока. Подкрепившись найденными в хижине припасами, штурмовой отряд продолжил восхождение. Грот разрешил двоим узбекам-носильщикам, больше всех страдавшим от горной болезни, вернуться в приют. Сам он вышел вперед. С каждым шагом из-за разреженного воздуха двигаться становилось все труднее и труднее. Ураган завывал над ледяным гребнем. В ход пошли ледорубы. Летящие ледяные кристаллы в кровь рассекали лица. Отриконенные ботинки держали хорошо, и для экономии сил горные стрелки пошли на вершину без веревок.

На вершине Эльбруса Гюнтер заснял, как егерь с трудом втыкает в снег вымпел дивизии «Эдельвейс». До наступления ночи покорители Эльбруса вернулись на базу, потеряв, правда, на спуске одного участника восхождения — отличного и опытного альпиниста обер-ефрейтора Увергера. Проведенные в течение ночи поиски оказались безрезультатными, и пропавший явился только к завтраку: он заблудился и провел ночь на седловине в палатке.

Поскольку из-за метели качество отснятого материала было невысоким, для запечатления нужных для отдела пропаганды кадров Гюнтеру пришлось еще раз взойти на заоблачную вершину под руководством все того же Грота. Погода в тот день выдалась превосходной, но после довольно продолжительного отдыха на седловине Эльбруса ветер и холод начали усиливаться. Порывы ветра вздымали облака снежинок и кристаллов льда высоко над их головами, так что порой совсем ничего не было видно вокруг. Гюнтер то и дело засовывал под куртку свою маленькую примитивную кинокамеру, чтобы она не замерзла. И камера не подвела, хотя его кожаные перчатки постоянно примерзали к ее металлическому корпусу.

Наконец после нескольких часов изнурительного подъема альпийские стрелки из «Эдельвейса» вышли на предвершинное плато. Для показухи они выстроились в колонну. Один из восходителей нес навстречу ветру развернутое как на параде знамя со свастикой. Так, со знаменосцем впереди они достигли вершины и закрепили там на деревянной треноге военный флаг Третьего рейха, который вскоре после их ухода разорвало в клочья бушующими над пиком ветрами.

Когда Гитлеру сообщили о том, что отряд немецких горных стрелков покорил гору Эльбрус, главный пик Кавказа, и водрузил на вершине немецкий военный флаг, тот пришел в неописуемую ярость. Он бесновался так, как будто это восхождение сорвало план всей его военной кампании.

— Я приказал сосредоточить все усилия на Сухуми! Где Сухуми и где Эльбрус?! — гневно вопрошал разъяренный фюрер своих штабных генералов, никак не ожидавших от него такой реакции на это знаменательное вроде бы событие.

Гитлер потом еще несколько дней кряду перед всем и каждым всячески поносил «этих чокнутых альпинистов», которых следовало бы отдать под военный трибунал за то, что в разгар войны эти придурки решили поупражняться в альпинизме.