Ледяной Эдем

В доме ничего не изменилось, кровати стояли в том же порядке, в каком их оставлял Кирилл, все заправлены. Видно, Ольга убралась после гостей, а может, их самих заставила вернуть все, как было. Но скорее первое, потому как ведро у печки с водой стоит, тряпка мокрая у порога, полы в горнице влажные, и от Ольги слегка потом веет. Спортивный костюм на ней, рукава закатаны, на штанине подсыхает мокрое пятно. Видно, только-только закончила убираться.

А может, придумала она про раскладушки. Может, Пилецкий привез всего двух помощников, их разместил по койкам, а сам к Ольге под бочок – в ее спальне. Кровать там не узкая, вполне пригодная для совместного, так сказать, проживания. Кирилл вдруг понял, что ревнует.

– С пустыми руками, значит, уехали.

– И я завтра с пустыми руками, – вздохнула Ольга.

– А убиралась зачем, если уезжала?

– Не могу же я в беспорядке все бросить.

– Ну да, Маше убираться, а она у нас умница… Муж правда не очень.

– Почему не очень? – повела бровью Ольга.

Кирилл подошел к двери, открыл, выглянул в сени – вроде никого, никто не подслушивает.

– Потому что Диконов знал, с кем живет Казубов. С Варварой он жил, и Диконов это знал, но нам почему-то не сказал. Нам он соврал.

Пока он говорил, Ольга налила в таз холодной воды, на столе в горнице закипал уже электрический чайник.

– А почему Маша умница?

Ольга взяла чайник, разбавила холодную воду кипятком, попробовала рукой.

– Потому что Маша письмо своей бабушке в деревню написала. И сказала, что Казубов держит у себя в Сухне Варвару Карпову. И адрес Карповой она знала, значит, общалась с ней.

– Маша написала письмо бабушке?

– А бабушка отписалась Карповым. Потому они и рванули в Сухню.

– Маша написала, что Варвара Карпова находится в Сухне?

– Я не знаю, что она там написала. Я знаю, что Карпов получил письмо от Тетерниковой. А Маша – внучка этой Тетерниковой. Само письмо я не видел. Но письмо было! И что там в нем, я хочу спросить у Маши!.. Кстати, куда Диконов рванул, не знаешь? Гнал навстречу как сумасшедший, еле увернулся.

– Куда-то рванул, – кивнула Ольга. – Завелся и рванул, быстро пошел. По рации пыталась связаться, не ответил.

Она кивком показала на портативную рацию, поставленную на подзарядку.

– А Маша где?

– Не знаю… Тут у нас проблема одна возникла…

– Что за проблема?

– Да молодец один с Пилецким был, Юра Охотин, к Маше клинья подбивал. Диконов Пилецкому жаловался, тот сказал, Юру домой отправит. А уехали все вместе…

– Сегодня?

– После обеда.

– А ты Машу с тех пор видела?

– Да нет…

– А свет в окнах? – Кирилл кивком показал на соседний дом.

– Что свет в окнах? Маша там… Или нет? – Ольга косо глянула на Кирилла.

Как будто Маша могла удрать с ним, а не с каким-то Юрой Охотиным.

– Пойдем? – надевая куртку, предложил Кирилл.

Дверь им открыла старшенькая Евдокия, девочка лет пяти с глазами тринадцатилетнего подростка. Умный взгляд и печальный.

– Привет! Мама дома?

– Нет мамы. – Евдокия повернула голову и стала разглядывать дверной косяк.

– А где она?

– Не знаю, в курятник пошла и пропала.

– И папа уехал?

– За ней поехал! – звонко вздохнула девочка.

– Интересно!

Кирилл выразительно глянул на Ольгу. Ясно же, что Диконов поехал за женой вовсе не в курятник.

– Мы зайдем? – спросил он.

Но девочка качнула головой и грустно шмыгнула носом:

– Папа сказал никого не впускать!

– Папа сказал плохих людей не впускать. И дверь не открывать. Но ты же открыла, Дока? Потому что ты знаешь, какие мы люди.

– Хорошие! – кивнула Евдокия, неохотно, но широко открыв дверь.

Из сеней выглядывала Клавдия, года четыре ей, и любознательность во взгляде такая же детская. Ей не положено быть взрослой, отец назначил старшей Евдокию, она за все в ответе, потому и взгляд такой серьезный. А Клавдия вела себя как обыкновенный ребенок. Сестра только глянула на нее, и она исчезла за дверью.

Клавдию нашли в горнице, она сидела на диване, посадив себе на колени двухлетнего Богдана. Взгляд такой серьезный. Трехлетний Семен сидел рядом, мальчишка смотрел на гостей настороженно, как будто с опаской, но вот-вот он, казалось, улыбнется, засмеется, зальется колокольчиком и через приоткрытую дверь убежит в спальню.

– А когда мама в курятник пошла? – спросил Кирилл, осматривая спальню.

Постель заправлена, створки шкафа раскрыты, на полу валяется кофта. Видно, Маша собиралась в спешке. Убегала от мужа. Который ее обижал. И который скрывал от нее страшную тайну.

– Не знаю, светло еще было, – сказала Клавдия.

И опустила голову – под осуждающим взглядом старшей сестры. Видно, отец запретил им что-либо говорить.

– Дока, ты чего? Мы же добрые следователи, – сказал Кирилл. – И у нас работа такая, все спрашивать. А у вас обязанность такая, отвечать. Все просто, как «Отче наш».

Евдокия ничего не сказала, но глянула на него как на законченного идиота.

– В чем мама в курятник пошла? – продолжал Кирилл.

Но Клавдия молчала, опустив голову, а Богдан, глупо улыбаясь, наматывал на кулак сопли.

– А куда папа за мамой поехал? В курятник? – с самым серьезным видом спросила Ольга.