Ледяной лабиринт

Петр Николаевич признался в убийстве, настаивая на том, что жена лишь делала то, о чем ее просили. Любовь Васильевна несколько дней провела в больнице в состоянии близком к предынфарктному. Забирать ее приехал уже Руслан, которого выпустили под залог до суда.

Что касается моих нанимателей, то к Алевтине Ивановне я пошла сразу, как только стали известны все обстоятельства гибели Кирилла. Сообщать по телефону все это не хотелось совершенно, на нее и так свалилось слишком много в последнее время.

Она встретила меня в прихожей. Алевтина Ивановна выглядела гораздо лучше по сравнению с последним разом, что я видела ее в холле больницы. Она приветливо улыбнулась мне.

– Здравствуйте, Татьяна! Вы сказали, что с хорошими новостями, и я купила торт, – сообщила она.

– И я тоже к вам не с пустыми руками, – протягивая ей коробку песочного печенья, сказала я.

Их маленькая квартирка с Асей теперь, когда она была в больнице, казалась непривычно тихой. Мы сидели в кухне и разговаривали о том, что случилось. Время шло неторопливо, милостиво позволяя нам выговориться друг другу.

– Я не понимаю, как так можно было, – выслушав меня, сказала Алевтина Ивановна. – То есть Кирилл ему даже ничего плохого не сделал?

– Некоторые родители весьма своеобразно склонны понимать заботу о детях. – Что мне ей было ответить?

– Даже не знаю, как мне это Асе рассказать, когда разрешат, – посетовала женщина.

– Я думаю, ее врач лучше подскажет, я в этом вопросе полный профан.

– Вы же скажете Александру Николаевичу? Он очень тепло о вас отзывался.

– Было бы невежливо с моей стороны утаить это от него, – печально усмехнувшись, согласилась я. – Как думаете, это может подождать до завтра?

– Идите и ничего не бойтесь, Танечка. Знаете, мне Асин врач сказал хорошую фразу, – поделилась женщина. – Он сказал, что все это история с хорошим концом. Ведь Ася уже идет на поправку. А теперь и виновный в смерти Кирюши понесет наказание. Это действительно история с хорошим концом. И у вас тоже все будет хорошо, – с улыбкой заключила женщина.

Выйдя на улицу, я впервые почувствовала еле уловимые нотки весны в воздухе. Он по-прежнему был холодным и пах снегом, но в нем уже ощущалась скорая оттепель. Доехав до дома Александра, я принялась гулять кругами, до последнего оттягивая свой визит. Наконец, когда мороз усыпил мое волнение, я решилась позвонить ему и услышала настойчивое: «Поднимайся!»

– Я думал, ты до утра там гулять собралась, – усмехнулся он.

– Подумывала об этом, но февраль не мой месяц, – неловко отшутилась я.

– Очень замерзла? – скептически оглядывая меня, спросил Александр.

Немного подумав, я решила, что все-таки замерзла, хотя, выходя сегодня на слежку, я основательно подготовилась, закутав себя в термобелье, свитер и штаны с начесом.

– Кофе? Я купил турку, – осторожно сообщил он. – Вдруг, думаю, зайдешь.

Он помог мне раздеться и проводил в гостиную. Там, сидя напротив меня, он все же решился:

– Говори как есть.

Все сложилось так, как и предсказывали кости. Загадывать дальше не хотелось, чтобы не спугнуть трепетную нежность, что осторожно закрадывалась в мое сердце, когда я думала об Александре. Разговор был трудным, и не потому, что я рассказывала детали гибели самого родного для него человека, а потому, что он молча слушал, стиснув зубы, больше никак не показывая своих эмоций.

– И что делать дальше? – спросил он.

– Ждать окончания всех следственных мероприятий и суда, – ответила я.

– Его посадят?

– Да, он подписал признание.

– Мне должно стать легче от этого? – спросил он, глядя мне в глаза, словно это от меня зависел приговор убийце его племянника.

– Нет, – честно ответила я. – Тебе всегда будет тяжело вспоминать о прошлом. Даже если в какой-то момент ты почувствуешь, что тебя отпустило, все равно что-то напомнит тебе о том, что Кирилла убили. И тут, наверное, нужен специалист. Из меня плохой утешитель.

– Хороший из тебя утешитель. Такой же, как детектив, – он печально улыбнулся, нежно посмотрев на меня. – Понятия не имею, как ты варишь этот свой кофе по-восточному. У меня выходит что-то ужасное, – он встал, приглашая меня последовать за ним.

Я прошла в кухню, намереваясь попрощаться. Я была уверена, что такие новости требуют времени и одиночества для обдумывания. Но Александр остановил меня кротким: «Не надо, не уходи». И я осталась.

В спальне было темно, и только свет прожектора рассеянно пробивался сквозь задернутые шторы. Александр крепко спал, повернувшись ко мне. А я думала, что мы прошли этот лабиринт вместе, и теперь его ледяная громада таяла, сдаваясь под лучами надвигающейся весны.