Ледяной лес

– Верните мне его немедленно, иначе я убью вас! – прошипел я, не сразу осознав, что говорю и какую ошибку совершаю. Угрожать человеку смертью на месте преступления не очень хорошая идея.

Воздух вокруг словно сгустился. Люди отошли от меня еще дальше.

– Убьете меня? – усмехнулся Крейзер. – И каким же образом?

Что-то внутри меня щелкнуло, и я ощутил жгучую, ослепляющую ярость. Я был готов убить его только ради того, чтобы он наконец замолчал.

Все затаили дыхание, но вдруг кто-то бесшумно подошел к капитану и незаметно вынул у него из ладони мое завещание.

Баэль. Отступив на шаг, он начал читать. Крейзер, погруженный в свои мысли, только через несколько минут заметил пропажу и, жутко разозлившись, бросился к Баэлю. На пути капитана тут же вырос Тристан, закрывая собой Антонио. Пока Крузе раздумывал, как поступить, к нему подошли госпожа Капир и Ренар Канон.

– Оставьте. – В мягком тоне владельца Канон-холла звучала угроза.

Капитан поднял руку, словно собираясь отдать приказ гвардейцу, но тут же медленно опустил. Поджав губы, он ждал, пока Баэль прочтет завещание.

Вскоре Антонио поднял голову. В следующую секунду черты его лица страшно исказились. Он разорвал лист на мелкие кусочки и, наклонившись, бросил мне их в лицо.

– Ты так мечтаешь умереть? Ну, давай, вперед.

В голосе Баэля слышалась издевка, с языка готовы были слететь бранные слова, но Тристан остановил его. Заглянув в серьезное лицо друга, Антонио стер усмешку с губ и холодно сказал:

– Просто удавись. Не волнуйся, скорбеть по тебе никто не будет.

Затем он резко развернулся и отошел. Тристан печально посмотрел на меня, покачал головой и последовал за Баэлем.

Гвардеец, прижимающий меня к полу, заметил взгляд Крейзера и наконец-то разжал руки. Ренар Канон помог мне встать. Капитан внимательно осмотрел перо и даже провел им по ладони, но, к счастью, кончик был абсолютно чист. Хмыкнув себе под нос, Крейзер принялся обыскивать другого человека.

Вскоре прибыл графологический эксперт. Вслед за ним вернулись гвардейцы с образцами нотных листов. Мне было интересно, что станет делать Крейзер, если никто из присутствующих музыкантов не окажется преступником.

Однако результаты экспертизы не заставили себя долго ждать.

– Может быть, это ошибка? – с надеждой спросил я у Крейзера.

Капитан решительно покачал головой:

– Это неоспоримое доказательство.

– Нельзя обвинять человека, основываясь лишь на схожести почерка. Вы правда считаете, что кому-то по силам сотворить такое с телом человека?

– Это мы узнаем во время допроса.

Что-то в моей душе изо всех сил противилось происходящему. Результаты экспертизы были неоспоримы, но я не считал, что они могут служить единственным доказательством.

– Отойдите, господин Морфе. Будете защищать его – заработаете еще больше проблем на свою голову, – отрезал Крейзер, показывая, что разговор окончен.

За спиной послышался истерический смех. Смеялся Аллен Хюберт.

– Вы думаете, я убил Лиан? – В его голосе смешались гнев, беспросветная печаль и пустота. – А до этого – своего лучшего друга и его невесту?

Невозможно было поверить в его вину, и не потому, что он мне нравился как человек, а потому, что я видел, каким ударом для него стала смерть Лиан.

Крейзер, пристально разглядывая Хюберта, внезапно схватил его за ладонь и потянул на себя. Бывший жених Лиан пытался вырвать руку из стальной хватки капитана, но Крейзер оказался сильнее. На пальцах пианиста-пасграно темнели чернильные пятна.

Крузе прищурился.

– Ваши оправдания я с удовольствием послушаю в штабе.

Хюберта схватили.

А что насчет мотивов? Хотя таким людям, как Крейзер, они были не нужны. Скорее всего, он уже придумал прекрасную историю, подтверждающую его теорию. Какой-нибудь бред про брошенного жениха, который задумал отомстить своей возлюбленной, уподобившись королю Анакса.

Баэль без каких-либо эмоций проводил Хюберта взглядом. Возможно, он тоже не верил в его виновность. Как только Аллена увели, всех остальных гостей тут же отпустили.

После всего случившегося госпожа Капир решила на время закрыть салон. Многие жалели, что так и не смогли услышать наш дуэт, но никто не посмел попросить Баэля выступить снова.

Мелодия-фантазия «Ледяной лес» никогда так и не была исполнена.

Время продолжало свой неумолимый бег в притихшем Эдене, погруженном в печаль. Баэля больше ни в чем не винили, но атмосфера в городе была накалена. Слух о поклоннике, готовом убить за один косой взгляд в сторону своего кумира, посеял панику. Многие продолжали восторгаться талантом маэстро, несмотря на то что под подозрением находились все поклонники Баэля:

– Даже демон настолько заворожен музыкой Баэля, что начал убивать, лишь бы снова услышать его игру.

– Так и есть!

– Великий Мотховен собственноручно наказал ведьму, чтобы защитить бессменного де Моцерто, своего любимого сына.

– Вы абсолютно правы!

Баэль, который и до произошедшего не страдал от недостатка известности, стал живой легендой. Мечтатели осторожно интересовались: