Ледяной лес

Ренар поведал мне, что их знакомство произошло несколько месяцев назад. Дюпре приехал в Канон-холл из какой-то далекой глуши, у него не было ни денег, ни близких друзей в Эдене. Ренар принял его за нищего и приказал выгнать из театра, но уже в следующую секунду передумал. Дюпре безошибочно определил фальшь в игре пианиста, репетировавшего в тот момент, и хозяин Канон-холла понял, что в юноше скрывался большой музыкальный талант. Так Дюпре остался в театре, и Ренар стал обучать его всему, что знал сам. Юноша обладал прекрасным слухом и безмерно восхищался музыкой Баэля. Но сам так и не притронулся ни к одному инструменту.

Как-то раз Ренар дал ему задание переписать партитуру, и он так прекрасно справился, что тут же был принят на работу в Канон-холл в качестве штатного переписчика.

– Дюпре – очень спокойный, вежливый и умный юноша. Я ума не приложу, почему вы считаете преступником именно его. Он и мухи не обидит.

– Уверен, вы абсолютно правы. Но нам никогда не понять, что происходит в голове убийцы. Я убежден, что за всем стоит именно он. Осталось понять, каким образом он убивает своих жертв.

Ренар лишь тяжело вздохнул и ничего не ответил. Конечно, он не поверил, но я и не планировал его убеждать, поэтому лишь спросил:

– Могу ли я осмотреть его комнату? Если ничего не обнаружу, то просто тихо уйду.

– Да, конечно. Надеюсь, это многое прояснит и вы откажетесь от обвинений.

Мы вышли из кабинета и стали подниматься по узкой винтовой лестнице. Каморка Дюпре находилась под самой крышей, в одной из трех башен, высящихся над зданием Канон-холла. Ренар пояснил, что уже не раз предлагал переписчику новые просторные апартаменты, но тот все время отвечал отказом.

Хозяин театра открыл дверь медным ключом, пропуская меня вперед.

– Я вас оставляю. Можете не торопиться.

– Спасибо. Скажите, а Дюпре в театре?

– Его нет. Кажется, он получил заказ от Мориса Либерто.

Я поклонился, и Ренар Канон захлопнул дверь. Дождавшись, пока стихнут его шаги, я осмотрелся. Первое впечатление от комнаты: везде идеальная чистота. Из мебели – кровать и стол. На столе стопка нотных листов, бутылочка чернил и пучок писчих перьев. Не знаю, что я хотел найти, но было совершенно ясно: в этой комнате не так легко что-то спрятать.

Поразмыслив, я подошел к столу. По крайней мере, был шанс отыскать доказательства, что Дюпре тренировался подделывать почерк Хюберта.

Взяв листок из стопки, я внимательно его осмотрел. Рукопись выглядела крайне странно: ни названия, ни имени композитора, ни темы. Неужели Дюпре сам писал музыку?

Я попробовал проиграть мелодию в уме. Получился лишь странный набор звуков. Ноты не значили ничего. Мне показалось это крайне подозрительным.

Неужели…

– Это не музыка? – пробормотал я, как вдруг дверь в комнату резко открылась.

От испуга я выронил листок. Я надеялся, что это вернулся Ренар, но мои ожидания не оправдались. Сердце ушло в пятки. Человек, стоявший в дверях, сканировал меня холодным взглядом.

– Что вы здесь делаете, господин Морфе? – В голосе Дюпре звучала сталь.

Еле дыша от страха, я пытался выдумать оправдание.

– Я… Хотел попросить вас переписать для меня кое-что.

Мой голос сильно дрожал. Дюпре подозрительно прищурился.

– А почему не подождали внизу? Почему поднялись сюда?

Он смотрел на пол, на партитуру у моих ног.

– Без разрешения трогаете мои вещи, – сухо продолжил он.

– Прошу прощения. Мне просто стало интересно, над чем вы сейчас работаете. – Я быстро поднял листок и протянул ему. – Такая странная рукопись: нет ни названия, ни имени композитора. Обычно ведь переписчик указывает их в первую очередь, чтобы не перепутать с другими работами?

Ни один мускул не дрогнул на лице Дюпре.

– У каждого переписчика свои секреты. Не хочу хвастаться, но у меня феноменальная память.

Он стал приближаться ко мне. Сердце забилось как бешеное, и, нащупав перо в кармане, я сжал его изо всех сил. Мое единственное оружие.

Но Дюпре прошел мимо и остановился возле стола. От страха и нервного напряжения меня бросило в холодный пот. Я медленно повернул голову. Дюпре пробежался взглядом по столу и обыденно произнес:

– Я думал, вы больше не заговорите со мной после того, что случилось.

«Того, что случилось»?

Я молчал, а Дюпре, приведя бумаги в порядок, поднял на меня глаза.

– Я ударил вас во время выступления.

Так вот что он имел в виду. Это случилось в салоне госпожи Капир. Он разозлился, потому что я испортил прощальное выступление маэстро. Смерть Лиан абсолютно затмила собой все остальные события того дня.

– На вашем месте я сделал бы то же самое. Нам так и не удалось услышать игру Баэля.

– Отчего же, я даже рад, что так случилось.

На его губах появилась холодная усмешка, отчего у меня по спине побежали мурашки. Сообразив, что до сих пор сжимаю перо, я неловко достал ладонь из кармана.

– Что вы хотите этим сказать?

– Маэстро ведь так и не смог выступить с прощальным концертом. Многие восприняли это как знак, что он снова вернется на сцену.

На лице Дюпре возникло то же самое выражение, что и на похоронах: пугающее, от которого бросало в дрожь. Мне снова стало не по себе.