Ледяной укус

– Нет. – Она засмеялась. – За это. – Она повела рукой вокруг. – Это же церковь. Здесь нельзя заниматься… ну такими вещами.

– Неправда, – возразил он, мягко уложив ее на спину и склонившись над ней. – Церковь внизу, а здесь просто хранилище. Бог не против.

– Ты же не веришь в Бога.

Руки Лиссы заскользили по его груди легко и неторопливо, обжигая желанием.

Он счастливо вздохнул, когда пальцы проскользнули под рубашку и прикоснулись к его животу.

– Я готов потакать тебе во всем.

– Сейчас ты скажешь что угодно.

Она помогла ему стащить рубашку, и он, обнаженный по пояс, склонился на Лиссой.

– Ты права, – согласился он и расстегнул пуговицу на блузке.

Всего одну. И снова припал к губам Лиссы в сладком поцелуе. Наконец ему потребовалось вдохнуть, и он продолжил, как будто не было никакого перерыва.

– Скажи, что хочешь услышать, и я произнесу это.

Он расстегнул вторую пуговицу. Лисса рассмеялась.

– Нет ничего, что мне хотелось бы услышать. – Еще одна пуговица оказалась расстегнута. – Говори что пожелаешь – и хорошо, если это окажется правдой.

– Правдой? Ха! Никто не хочет слушать правду. Правда не сексуальна. Но ты… – Расстегнув последнюю пуговицу, он снял с нее блузку. – Ты чертовски сексуальна, чтобы быть реальной.

Он говорил характерным для него насмешливым тоном, но в глазах читалось иное. Я видела всю сцену глазами Лиссы, но могла представить себе, что видел он. Ее гладкую, белую кожу. Стройную талию и бедра. Кружевной белый лифчик. Через нее я чувствовала, что кружева немного колются, но ей было все равно.

Их лица выражали нежность и страстное желание. Я почувствовала, как сердце Лиссы забилось чаще, а дыхание участилось. Мысли исчезли, остались одни эмоции. Кристиан лег на нее, придавив своим телом. Его губы снова нашли ее рот, язык проник внутрь, и я поняла – пора немедленно убраться оттуда.

Только сейчас до меня дошло, почему Лисса принарядилась и почему «любовное гнездышко» выглядело словно выставка свечей. Они встречались уже месяц, но наконец дело дошло до секса. Я знала, у Лиссы с ее прежним бойфрендом отношения были близкие. О прошлом Кристиана мне ничего неизвестно, но я искренне сомневалась, что многие девушки пали жертвой его едкого очарования. Однако по тому, что испытывала Лисса, я могла сказать, что все это не имело никакого значения. По крайней мере, в данный момент. В данный момент существовали только они. На долю Лиссы выпало много тревог и несчастий, но она чувствовала сейчас абсолютную уверенность. Этого она хотела. Этого она хотела очень давно – фактически с самого начала их знакомства.

И я не имела права становиться свидетельницей происходящего. Мало удовольствия наблюдать близость других, и уж точно меня не прельщал секс с Кристианом. Подсматривать за Лиссой в такой момент – все равно что лишиться девственности. Но господи, именно из-за Лиссы оказалось так трудно покинуть ее голову. Чем сильнее становились ее эмоции, тем крепче они удерживали меня. Пытаясь оторваться, я сосредоточилась на возвращении в себя, сосредоточилась со всей силой, на которую была способна.

Другие одежды тоже были сброшены…

«Давай, давай!» – подгоняла я себя.

Появился презерватив… О боже мой!

«Ты – самостоятельная личность, Роза. Возвращайся в свою голову».

Их руки и ноги сплелись, тела соединились…

«Сукин…»

Я вырвалась на свободу. Снова оказалась у себя в комнате, но сейчас мне было не до сбора рюкзака. Весь мир казался каким-то искаженным. Я ощущала себя странно оскверненной, почти не понимая, кто я, Роза или Лисса. И еще снова охватило чувство обиды по отношению к Кристиану. Я не ревновала Лиссу, нет, но испытывала сильную душевную боль оттого, что больше не была центром ее мира. Забыв о рюкзаке, я нырнула в постель, обхватила себя руками и свернулась калачиком, пытаясь унять боль в душе.

Я заснула быстро и, соответственно, проснулась рано. Обычно мне приходилось вытаскивать себя из постели ради дополнительных утренних занятий с Дмитрием, но сегодня я встала настолько рано, что могла первой появиться в гимнастическом зале. Как я и ожидала, мне встретился Мейсон, направляющийся к учебному зданию.

– Эй, постой! – окликнула я его. – С каких пор ты поднимаешься в такую рань?

– С тех пор, как меня вынудили пересдавать математику, – ответил он, дожидаясь меня и озорно улыбаясь. – Может, стоит и пропустить, чтобы потрепаться с тобой.

Я засмеялась, вспомнив наш разговор с Лиссой. Может, впрямь не ограничиваться с Мейсоном флиртом, а перейти к чему-то посерьезнее?

– Нет уж. У тебя возникнут неприятности, и мне некому будет бросить вызов на горных склонах.

Он, все еще улыбаясь, закатил глаза.

– Это мне некому бросить реальный вызов на горных склонах, припоминаешь?

– Как насчет того, чтобы поспорить на что-нибудь? Или побоишься?

– Осторожнее! – предостерег он. – А то я могу лишить тебя рождественского подарка.

– Ты приготовил мне подарок?

Этого я не ожидала.

– Да. Но если продолжишь дерзить, я подарю его кому-нибудь еще.

– Мередит? – поддразнила я.

– Ей с тобой не равняться, и ты знаешь это.

– Даже с синяком под глазом?

Я состроила гримасу.