Ледокол

Так в чем же суть? Суть в том, что на территорию Западного особого военного округа, который находится на главном стратегическом направлении грядущей войны, прибывают два новых стрелковых корпуса и инженерный полк. Но об этом категорически не положено знать не то что заместителю начальника штаба, но даже и первому заместителю командующего войсками округа.

Но не это главное. 51-й и 62-й стрелковые корпуса и 22-й инженерный полк – это 22-я армия, тайно отмобилизованная на Урале и столь же тайно перебрасываемая в Белоруссию. Во главе армии – командующий войсками Уральского военного округа генерал-лейтенант Ершаков.

Так вот: этого не должен знать даже сам командующий войсками Западного особого военного округа Герой Советского Союза генерал армии Павлов. Ему директивой с грифом «СС ОВ» сообщили только о двух прибывающих корпусах, но не поставили в известность о том, что эти корпуса не отдельные, а сведенные в армию. Если сообщить, что прибывает 22-я армия, то эффект будет оглушительным. (Что за армия? Вроде не было у нас такой армии. Откуда прибывает? Зачем? Почему ее не включают в состав округа?) Если же сказать, что прибывают два корпуса, то это звучит мягче и не так сильно настораживает.

Ситуация просто немыслимая: командующему войсками Западного особого военного округа было не положено знать, что на территории вверенного ему округа находится командующий другого округа со своим управлением, штабом и со всеми своими войсками.

Вот это уровень секретности! Где и когда происходило что-нибудь подобное?

7

А вот несколько другие примеры.

Свидетельствует генерал-полковник Л. М. Сандалов. За некоторое время до германского нападения он осматривал строительство оборонительных сооружений на самой границе в районе Бреста и с удивлением обнаружил, что ДОТы строят так близко от границы, что их видно с германской стороны. Он задает недоуменный вопрос командующему 4-й армией генерал-лейтенанту В. И. Чуйкову. Чуйков, этот будущий сталинградский лис, вздыхает (притворно, конечно): очень жаль, но дело обстоит именно так, немцы заметят наше оборонительное строительство (Сандалов Л. М. На московском направлении. М.: Наука, 1970. С. 53).

Германский генерал-полковник Хайнц Гудериан начинал войну как раз с другого берега Западного Буга, протекающего вблизи Бреста. Он подтвердил слова советского генерал-полковника: все обстояло именно так – советские ДОТы строили днем и ночью, причем ночью строительство велось при ярком освещении.

Удивительная вещь: ни сам Сандалов, ни Чуйков, ни какой-либо другой военачальник не приказали остановить работы и перенести строительство на пару километров в тыл, чтобы противнику не было видно точного расположения огневых точек и направления амбразур, по которым он может легко вскрыть всю систему огня.

Маршал Советского Союза Баграмян в другом военном округе в 1940 году наблюдал ту же картину: строительство укрепленного района (УР) шло прямо на виду у немцев. Строительные участки были огорожены заборчиками.

Мне эти заборчики напоминали фиговые листочки на античных статуях.

– Как вы думаете, – спросил я руководителя одной из строек, – догадываются немцы, что ваши строители сооружают тут, на берегу пограничной реки, за этим заборчиком?

– Безусловно! – ответил он не задумываясь. – Трудно было бы не догадаться о характере нашего строительства.

Я подумал: подобную тактическую неграмотность людей, выбиравших места для сооружения ДОТов, легко можно квалифицировать как вредительство. Так, видимо, и случалось в прежние времена (ВИЖ. 1976. № 1. С. 54).

Да, в 1938 году за такие действия кого-нибудь наверняка расстреляли бы. Но в 1940–1941 годах по какой-то причине во всех западных военных округах укрепления строили именно так, и никто ничего не боялся, и НКВД в это дело не вмешивался, никого не арестовывали и не расстреливали за это. Почему?

«Явная демонстрация оборонительных работ» – так определяет это строительство Баграмян и тут же добавляет, что «план строительства был утвержден вышестоящим начальством».