Ледокол

Логично было бы предположить, что ответы на все волнующие нас вопросы можно будет найти в мемуарах Жукова. Мы с волнением открываем увесистый том «Воспоминаний и размышлений» и не обнаруживаем в нем ни воспоминаний, ни размышлений. Жуков уходит от ответов. Его книга написана так, будто автор адресовал ее умственно неполноценным читателям.

Да, признает Жуков, была переброска войск, но цели ее не сообщает. Обходит Жуков молчанием и количество войск, переброшенных на западные границы Советского Союза. Не рассказывает, кто и когда принимал решение о переброске. Остается неясным, почему начало переброски войск и передача сообщения ТАСС, опровергающего слухи о такой переброске, совпадали по времени. Нестыковка в работе двух ведомств? Или, наоборот, четкая координация действий?

Вместо цифр и объяснений Жуков дает пространное, на три страницы, описание переброски войск. Но хитрость состоит в том, что описывает Жуков переброску войск не от своего имени, а цитирует своего друга Баграмяна, который в те времена доступа к государственным секретам не имел.

Слушайте Баграмяна, который в те времена был лишь полковником! Слушайте Баграмяна, который был в Первом стратегическом эшелоне и не имел права знать ни состава, ни назначения, ни конечных районов движения Второго стратегического эшелона. Находясь в Первом стратегическом эшелоне, Баграмян мог видеть только незначительную часть прибывающих войск. Вот этим-то описанием Жуков и избавил себя от необходимости говорить правду.

Цитируя Баграмяна, Жуков уподобился астронавту, побывавшему на Луне и описывающему Луну фрагментами из романов Жюля Верна и Герберта Уэллса, которым на Луне побывать не довелось.

За кого Жуков принимал своих читателей? Если бы мы хотели узнать мнение Ивана Христофоровича Баграмяна, мы бы сами открыли и прочитали его книги. Спору нет, Баграмян пишет много и хорошо, у него блистательная эрудиция, тонкий анализ и цепкая память, но он переброску войск Второго стратегического эшелона не планировал и ею не руководил. Планировал Жуков и руководил Жуков. И из мемуаров Жукова мы хотели бы узнать его собственное мнение, мы хотели бы видеть ситуацию с головокружительной высоты его положения, а не с низкой колокольни Ивана Христофоровича.

Крутой маневр Жукова за спину Баграмяна, его неуклюжая попытка уйти от ответа есть подтверждение тому, что здесь не все чисто, не все гладко, что здесь есть нечто такое, что приходится скрывать и пятьдесят, и семьдесят лет спустя, как приходилось скрывать и тогда.

* * *

О сообщении ТАСС, о событиях, которые случились в тот день, наши маршалы и генералы написали много. Но написали только те, кто не был посвящен в тайну формирования и предназначения Второго стратегического эшелона.

А те, кто знал о назначении перебрасываемых войск, молчали или ссылались на свидетельства непосвященных.

Им было о чем молчать.

Глава 34 Еще раз о сообщении ТАСС [32]

Сталин был не из тех, чьи намерения объявлялись открыто.

Роберт Конквест. Большой террор

1

Итак, 13 июня 1941 года советское радио передало не совсем обычное сообщение Телеграфного агентства Советского Союза. В сообщении утверждалось, что «Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз», что слухи о готовящемся нападении Германии на СССР «являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны». На следующий день это сообщение опубликовали центральные советские газеты, а еще через неделю Германия совершила нападение на СССР.

Кто был автором сообщения ТАСС, известно всем. Характерный стиль Сталина узнали и генералы в советских штабах, и зэки в лагерях, и западные эксперты. Небезынтересно, что после войны Сталин расстрелял все руководство ТАСС, но никому из руководителей этой организации не было предъявлено обвинений в распространении сообщения от 13 июня 1941 года, хотя сообщение это можно без всяких натяжек считать явно вредительским.

Вину за передачу этого сообщения ТАСС Сталин в удобный для себя момент мог бы взвалить на любого члена Политбюро. Но этого он тоже не сделал и тем самым принял всю ответственность за передачу сообщения на себя лично.

Как в советской, так и в зарубежной печати об этом сообщении ТАСС писали очень много. Все, кто касался этой темы, над Сталиным смеялись. Это сообщение иногда рассматривается чуть ли не как проявление близорукости, однако таинственного и непонятного в нем гораздо больше, чем смешного. Решенным можно считать только один вопрос – об авторстве этого сообщения. Все остальное – загадка.