Ледокол (СИ)

— Всё очень просто, ты возвращаешь нашу землю, и ещё двадцать пять процентов, со всех твоих казино, иначе ты даже моргнуть не успеешь, Шмидт порешит и бабу и пацана, — по-деловому говорит Сархан.

5

Я перевожу глаза на низкого мужчину, что сидит перед нами, и такая пропасть в его светло-зелёных глазах, становиться жутко, от такого безразличия. И ещё я понимаю, что нам конец. Ямал никогда, не на что не согласится. Ради своей жены, может ещё да, но не ради меня, и Андрея.

Я прижимаю сына ближе, сердце дробит. Затравлено смотрю, на мужчину перед нами. Последние минуты. Как только Кир озвучит свой отказ, возможно, нас не станет.

— Согласен на всё, — разносится по залу спокойный низкий голос. — Отпусти их прямо сейчас.

Сархан кивает, и отзывает Шмидта, который спокойно встаёт и уходит из-за нашего стола.

На моё плечо ложиться, тепля ладонь, я и вздрагиваю. Ещё не могу поверить, что всё это правда, только что к смерти готовилась, а тут угроза миновала. Я поднимаю ошарашенный взгляд, рядом стоит Паша.

— Пойдём, — говорит он.

— Куда? А Кир? — заупрямилась я, всё же поднимаясь.

— Пойдём, — повторил Паша.

— Сархан, — воскликнула Жанна, и я обернулась, уже у самых дверей, — а как же наша договорённость. Это ведь я догадалась, что он за эту девку всё выложит. Я хочу развод!

Я перевела взгляд на Кира. Он легко поднялся, встал напротив Жанны.

— Затейница ты моя! — прорычал он, и прихватил её за светлый хвост, подтащил к себе, завизжавшую женщину.

— Что Сархан, и с бабой моей не дашь разобраться?

Жанна извивалась в его руках, и просила Сархана помочь.

— Разбирайся Кир, мой ресторан в твоём распоряжении, — оскалился Сархан.

Жанна завизжала пуще прежнего, а я поспешила вывести Андрея, и мы пошли за Пашей.

На улице стояло машин двадцать. Все сплошь черные внедорожники. Ещё больше там было здоровых мужиков. Все как на подбор. Страшные и опасные. Стояли вокруг своих тачек, курили. И всем словно жарко и время года не для них. Кто в пиджаках, кто в тонких рубашках, без шапок. А на улице на секундочку, наверное, около минус пятнадцати.

Меня с Андреем, они проводили заинтересованными взглядами, пока мы не сели в такую же здоровую машину. За руль сел Паша.

— Паш, куда мы? — спросила я, когда мы отъехали от ресторана.

— Всё увидишь, Юль, не цекоти, — видно было, что он тоже напряжён.

На приятном лице застыло сосредоточенное выражение. Вечный балагур, и шутник, был сейчас мрачен, и следил за дорогой, слово в первый раз на права сдавал.

— Блин все мои вещи в сумке остались, а сумку они забрали, — пожаловалась я.

— Привезу потом, — глухо ответил Паша.

— Мам, мы домой? — спросил Андрей.

— Паш, мы домой? — спросила я в свою очередь.

— Нет, — мотнул он головой.

— Но ведь, Новый год, — жалобно протянул Андрей.

— Новый год, ведь, Паш, — повторила я, всматриваясь в его отражение в зеркале.

— Заканчивайте вопросы задавать, всё увидите скоро! — буркнул он, в ответ.

Я пожала плечами, и прижала сына к груди. Андрей расслабился, он видел, что я не боюсь, и поэтому и ему не стоит.

* * *

— Это что за развалюха? Мы что туда пойдём? — я стояла возле машины, и не двигалась с места, как Паша не зазывал меня.

— Юль, заканчивай, — выдохнулся он. — Вам что в подвале понравилось? Вам нужно пару дней отсидеться пока Ямал всё уладит. Какая разница, тебе же не жить здесь!

Мы стояли на краю какой-то глухой деревни у самого страшного дома. Вид у него был заброшенный, и не обжитый. Весь двор был завален снегом. Только к дому вела тонкая цепочка следов, да из трубы, валил дым.

— А там кто-то есть! — показала я Паше на дым.

— Там Петрович, печь растопил, и, между прочим, там есть водопровод, и даже можно помыться, не такой он и убогий, — обиженно проговорил он.

— Ты так говоришь, словно это твой дом, — фыркнула я, и обречённо пошла к крыльцу, потянув за собой сына.

Да, не так я представляла себе встречу Нового года. Ещё вчера утром, было столько планов, а теперь приходиться прятаться в развалюхе какой-то. Причём прячет один бандит, от другого бандита.

А с другой стороны, главное, что мы живы, и я непроизвольно погладила свой живот, прямо по пуховику.

— Паш, но Кир же согласился на все условия этого Сархана, зачем нам прятаться? — мы зашли в заваленные тёмные сени.

— Значит надо так, женщина, угомонись, и делай, что тебе говорят, — разозлился Паша, и прямо таки втолкнул меня в прихожую. За мной несмело вошёл Андрей, и только потом Паша, поправляя на ходу своё полупальто.

Я обиженно на него глянула и решила больше с ним не разговаривать.

Долго, правда, не получилось, потому, что пока мы толкались у дверей, к нам вышел, какой-то мужичок. Весь лохматый, заросший, в морщинах, видно, что злоупотребляет. И одежда на нём была такая же, помятая и грязная. Мужчина глядя на нас, растянул морщинистое лицо в улыбке, и вытер о брюки руки. Мы же с Андреем отступили к двери, и уперлись в Пашу.

— Ну чего вы испугались? — усмехнулся он. — Это Петрович, знакомьтесь, Юля, Андрей.

— Здравствуйте, — тоненько протянул сын.

— Здравствуйте, — вторила я ему.

— Здрасте, здрасте, — засипел Петрович.

Паша опять подтолкнул нас вперёд.