Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота. Самый большой счастливчик

Манфред с интересом вглядывался в лицо Арфлейна, видя, какое впечатление произвело на него заявление Ульсенна. Он не был готов к этому, полагая, что Ульсенн будет слишком занят своими новыми обязанностями, слишком болен и труслив, чтобы присоединиться к экспедиции. Он полагал, что в предстоящем путешествии его ждет компания Ульрики. Теперь его ничто не интересовало.

Манфред рассмеялся.

— Выше голову, капитан. Янек не помешает нам. Он — бухгалтер, домашний торговец, ничего не знающий о хождении под парусами. Он не может помешать нам, даже если бы захотел. Помочь нам найти убежище Ледовой Матери он не сможет, но и помехой не будет.

И хотя уверенность Манфреда была искренней, Арфлейн не был убежден, что юноша догадывается об истинной причине его беспокойства. Интересно, думал он, догадывается ли Янек Ульсенн, что произошло сегодня ночью в спальне его жены. Взгляд, которым он смотрел на Арфлейна, подсказывал, что он подозревает что-то, хотя Ульсенн не мог точно знать, что было между ними.

Арфлейн был обеспокоен ходом событий. Ему хотелось тотчас же повидаться с Ульрикой и переговорить с нею.

— Когда вы начнете подбирать команду, капитан? — спросил Манфред.

— Завтра, — бросил Арфлейн. — Я увижу вас, прежде чем отправлюсь на корабль.

Махнув рукой на прощанье, он вышел из комнаты и отправился по коридорам с низким потолком в поисках Ульрики. Он нашел ее в центральном зале нижней части дома, там, где сегодня ночью он впервые ласкал ее. При его появлении она быстро поднялась. Ее волосы были зачесаны назад, открывая бледное лицо. Как и в день похорон, на ней было черное платье, сшитое из тюленьей шкуры. Арфлейн закрыл дверь, но она попыталась пройти мимо него. Загородив одной рукой проход, Арфлейн взглянул ей в глаза, но она отвернулась.

— В чем дело, Ульрика? — в нем усилилось чувство беспокойства. — Ты слышала, что твой муж собирается присоединиться к нашей экспедиции?

Холодно посмотрев на Арфлейна, она отвела его руку.

— Извините, капитан Арфлейн, — официально сказала она. — Но будет лучше, — если вы забудете о том, что произошло сегодня ночью. Мы оба были не в себе. Теперь я понимаю, что мой долг — остаться верной мужу…

Она держалась подчеркнуто вежливо.

— Ульрика! — он крепко сжал ее плечи. — Это он приказал тебе сказать это? Он угрожал тебе?

Она покачала головой.

— Разрешите пройти, капитан.

— Ульрика… — его голос дрогнул. Опустив руки с ее плеч, он тихо произнес — Почему?

— Помнится мне, вы с пылом защищали старые традиции, — ответила она. — Не единожды я слышала, как вы доказывали, что, предав веру, мы погибнем. Вы восхищались силой ума моего отца и видели эту силу во мне. Возможно, это и так, капитан. Я останусь верной моему супругу.

— Ты говоришь не то, что думаешь. Ты любишь меня. Твое сегодняшнее настроение естественно — все стало так сложно. Ты говорила, что это не так… Ты говорила, что ты моя, и это именно то, что лежит в твоем сердце.

Он не смог подавить отчаяния, явственно прозвучавшего в его голосе.

— Я думаю то, что говорю, капитан, и если вы уважаете старые традиции, вы будете уважать мое требование видеться как можно реже.

— Нет! — яростно прорычал он, подавшись к Ульрике. Она отшатнулась от него с ледяным выражением на лице. Протянув было к ней руки, Арфлейн сделал шаг назад, пропуская ее.

Теперь он понял, что истинной причиной такой резкой смены отношений между ними была ее совесть. Оспаривать ее решение он не мог — это было ее право. Надежды на лучшее растаяли, как дым. Она медленно вышла. С перекошенным отчаянием лицом он хлопнул дверью, сломав при этом замок.

Поспешно вернувшись в свою комнату, Арфлейн принялся собирать вещи. Он был уверен, что выполнит ее требование, что не увидит ее до тех пор, пока корабль не будет готов к выходу. Он тотчас же отправился на «Ледовый Дух» и приступил к работе.

Закинув на плечи мешок, он быстрым шагом направился по извилистым коридорам к выходу из дома, надеясь, что свежий воздух выветрит из его головы сумрачные мысли.

В зале он встретил удивленного Манфреда Рорсейна.

— Куда вы, капитан? Неужели на корабль? Я думал, что вы отправитесь туда завтра…

— Сегодня, — прорычал Арфлейн, постепенно обретая утерянное самообладание. — И прямо сейчас. До выхода на лед я буду спать на борту. Так будет лучше…

— Возможно, что это так, — согласился Рорсейн, обращаясь больше к себе, чем к Арфлейну. Он молча проводил взглядом большого рыжебородого моряка, поспешно направлявшегося к выходу.

Настроение Конрада Арфлейна

Из всех вновь открытых для себя черт своего характера больше всего Арфлейна поражала никогда раньше им не замечаемая способность отказаться от своих принципов ради обладания чужой женой. Точно так же абсолютно не вязался с ними тот факт, что, не видя эту женщину, он никак не может примириться с этим.