Ледовое побоище в зеркале эпохи. Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере

Капитуляция Пскова перед ливонским войском, таким образом, с позиции города означала не что иное, как смену князя. Каким объемом власти обладали при этом два орденских фогта, остается неизвестным. Отношения Ярослава Владимировича к ливонскому вспомогательному войску было довольно сложными, а его власть над Псковом гарантировалась взятием заложников. Предводителем самого Пскова, который «самъ поча владѣти Пльсковомь съ Нѣмци», новгородская летопись называет Твердилу Иванковича «съ инѣми». Положение Ярослава также зависело от Твердилы. Кому в Ливонии, дерптскому епископу или ордену, были обещаны упомянутые заложники, не сказано. Вместе с тем в повествовании о ливонском посольстве, направленном в Новгород по поводу заключения мира, говорится об освобождении заложников и прочих условиях примирения, которые, скорее, можно связать с орденом, а не с дерптским епископством. «Рифмованная хроника» также упоминает лены, которые храбрые рыцари заслужили себе в сражении под Изборском, однако это утверждение, возможно, всего лишь риторический элемент описания сражения. В случае, если б кто-либо действительно получил лен, то это произошло бы, по-видимому, прежде всего, за счет земель, конфискованных у сторонников Александра Ярославича. Этот шаг, разумеется, увеличил раскол внутри псковской городской общины.

Документ, датированный 1248 годом, гарантирует раздел Псковского княжества между дерптским епископством и орденом и сообщает, что оно «было пожаловано упомянутой Дерптской церкви князем Гереславом (Ghereslawus), наследником этого княжества»[181]. Альберт Амманн пытался доказать, что это пожалование состоялось еще в 1239 году[182], и это утверждение воспринимается в целом как правильное[183]. В перечне документов, которые в середине XVII века были перевезены из Митавы (Елгавы) в Стокгольм, помимо прочего содержится запись «1239 год. Дерпт. О том, как королевство Псков было разделено между орденом и Дерптской епархией)»[184], хотя, возможно, что здесь фигурирует ошибка, допущенная при чтении трассумпта 1299 года, где упоминается документ 1248 года[185]. Но даже при наличии ошибки в документальном обосновании соответствующие обещания князя Ярослава Владимировича относительно передачи Пскова ливонцам — или то, что епископство могло позднее истолковывать в качестве таковых, — в реалиях рубежа 30-х — 40-х годов XIII века кажутся правдоподобными. Любая военная помощь должна была вознаграждаться, и «дарение» княжества вполне могло явиться формой такой ответной услуги. Подобное дарение, предположительно, могло пониматься как ленное пожалование, а потому вполне возможно, что Ярослав первоначально уступил Псков дерптскому епископу, чтобы потом получить его обратно уже в качестве ленного владения. Соответствующее сообщение «Рифмованной хроники», согласно которому «Герпольт, который был их королем, по своей доброй воле предоставил крепости и хорошие земли в руки немецких братьев» (daz Gêrpolt, der ir kunic hiez / mit sîme gûten willen liez / burge und gûte lant / in der dûtschen brûdere hant),[186] воспринималась, сообразно обстоятельствам, как такое дарение, часть которого уже в 1240 году была обещана ордену в качестве ответного вознаграждения за участие в военном походе. Само по себе наследственное право Ярослава являлось, конечно же, фикцией. Псков не был наследственным княжеством, напротив, здешние князья приглашались и изгонялись так же, как это было принято в Новгороде. Наследственными землями Ярослава были Торопец и Ржев, однако его (длительное?) пребывание в Ливонии в 30-е годы XIII века указывает на то, что он либо не имел возможностей находиться там в безопасности, либо эти владения не соответствовали его амбициям[187]. Упоминание о Ярославе Владимировиче появляется в источниках еще раз под 1243 годом в сообщении о его жене, убитой в Оденпе ее пасынком и похороненной в Пскове, а также под 1245 годом, когда он во главе воинов из Торжка совместно с Александром Ярославичем совершал разорительный поход в Литву[188]. В 1248 году он, вероятно, уже умер[189].