Ледовое побоище в зеркале эпохи. Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере

Сразу же по прибытии в страну Балк, который получил назначение на должность ливонского магистра, столкнулся с рядом серьезных проблем, существенным образом затруднявших реорганизацию вверенного ему ордена, и, прежде всего, с принципиальным расхождением политико-правововых статусов Немецкого ордена и Ордена меченосцев. Немецкий орден был призван в Пруссию для осуществления «миссии меча» (Schwertmission) — завоевания и христианизации, — и для достижения этой цели изначально был наделен всеми прерогативами ландсгерра. Опираясь на поддержку двух самых влиятельных политических сил католического мира, папства и Германской империи, он сумел подчинить себе епископат (за исключением епископа эрмландского) и объединить прусские земли в рамках единого орденского государства[657]. Орден меченосцев, созданный по инициативе ливонского епископата в качестве подчиненного института, столь высоким статусом, разумеется, не обладал. Главой ливонской немецкой общины являлся епископ Риги, и то, что орден вскоре после своего учреждения обзавелся землями «со всей полнотой власти и всеми правами» (cum omni dominio et iure), произошло не столько благодаря, сколько вопреки чаяниям ливонского епископата[658]. Отношения епископов с орденом развивались в режиме жесткой конкуренции, при этом у меченосцев был шанс не только отстоять свою независимость от рижской церкви, но и превратиться в лидирующую политическую силу Ливонии. Их успехи предопределялись не только первоклассной военной организацией[659], но и поддержкой ливонских городов, заинтересованных в установлении прочных торговых связей с Новгородом и Псковом[660]. Победа Ордена меченосцев над датчанами, одержанная им в 1233 году, и укрепление его власти в Северной Эстонии могли привести к возникновению независимого от церкви орденского государства[661], однако роковые последствия Саульской битвы поставили крест на столь многообещавшем проекте.

Номинальная зависимость Ордена меченосцев от епископов при отсутствии у него надежных правовых позиций, какими обладали тевтонские рыцари в Пруссии, делали его уязвимым. По этой причине верховный магистр Герман фон Зальца долгое время не давал согласия на объединение орденов[662], и для сомнений у него были серьезные основания. Папская булла от 12 мая 1237 года, санкционировавшая инкорпорацию Ордена меченосцев, утвердила юрисдикцию епископов в отношении Ливонского ордена[663] и тем самым положила начало их долговременной конфронтации, исход которой во многом зависел от внутренней консолидации ордена и согласованности действий всех его подразделений.

По приезде в Ливонию Герман фон Балк убедился, что наследие Ордена меченосцев было весьма солидным. Оно состояло из довольно большого воинского контингента[664], обширных земельных владений в Латтгалии и Эстонии, а также сеньориальных прав, которыми меченосцы к тому времени сумели обзавестись[665]. Наличие орденских замков наглядно свидетельствовало об активном военно-стратегическом и административно-хозяйственном освоении орденом своих владений[666], а ряд договоров, регламентировавших его отношения с соседями[667], обеспечивал его присутствие в регионе правовыми гарантиями. К моменту появления в Ливонии отряда из Пруссии («тевтонцев») в живых оставалось около 60 братьев-рыцарей расформированного Ордена меченосцев[668], не считая братьев-священников и братьев-служителей («серых плащей»), некогда также входивших в его состав. Рыцари-«меченосцы» — в дальнейшем для кратости будем пользоваться этим кодовым обозначением, — продолжали замещать высокие административные должности комтуров, хаускомтуров и фогтов самых больших орденских конвентов (братских сообществ), располагавшихся в замках Ашерадена (Айзкраукле), Феллина (Вильянди), Йервена (Ярвере), Риги, Зегеволда (Сигулды) и Вендена (Цесиса)[669]. Ландмаршалом ордена, вторым после магистра лицом, также оставался «меченосец» по имени Рутгер[670].