Легальная дурь

Прежде чем уйти, Парфенов проверил квартиру и обнаружил наконец хозяйку. Маленькая старушка, закутанная в шаль, беззаботно посапывая, спала в маленькой комнатке, где едва помещались старая кровать с металлическими шарами на спинках и маленький телевизор, стоящий рядом на тумбочке. По телевизору шла передача о дорожных происшествиях – сплющенные автомобили, окровавленные тела, полицейские мигалки. Бабушка мирно дремала под аккомпанемент сталкивающихся машин и завывающих сирен. Она умудрилась проспать все самое интересное и у себя дома, и даже стрельба нисколько ее не потревожила.

– Самое главное – это здоровый сон, – с уважением заметил капитан, выходя из комнаты и аккуратно прикрывая за собой дверь.

17

– Парфенов, ты вообще понимаешь, что творишь? – негромко, но с выражением крайнего негодования на лице спросил подполковник Цыбин. – Вот из-за таких, как ты, у меня с каких уже пор никакого продвижения по службе. Совести у тебя нет, Парфенов! У тебя своих дел мало, что ты в чужие нос суешь? Ну скажи, мало?

Капитан угрюмо слушал, как распекает его начальник, а сам между тем думал, как бы ему получше употребить ту бумагу, которая лежала у него во внутреннем кармане пиджака. Вернувшись в отдел, он первым делом занялся слегка протрезвевшим Цыганом и заставил его поставить подпись на признаниях Тюхи. Принципиального значения это, конечно, не имело, тем более что Цыгана он тут же велел выпустить, но Парфенов больше рассчитывал на психологический эффект. Его соперники, Данилов и Торопыгин, похоже, переходили в решительную контратаку, и надо было осадить их. На изменения в общей картине указывал и этот вызов к начальству. Цыбин припомнил Парфенову все.

– Начать с того, что Данилов работает под непосредственным контролем Баландина, – продолжал Цыбин. – Осознал этот факт? Ну, а теперь немного пошевели мозгами и представь, кто может стоять за Баландиным и ради чего он землю роет… Представил? Ну так я не буду тебе разжевывать. Не буди лихо, пока оно тихо, как говорится. В общем, в дела Данилова ты больше не суешься, это приказ. Пусть он дожимает этого, как его… Ну, в общем, инженера, который попался с наркотиками…

– Не было у него никаких наркотиков, – сердито сказал Парфенов. – Подстава чистой воды…

– Опять? – прорычал Цыбин, ударяя кулаком по столу. – Тебя что, нисколько не волнует честь мундира, честь отдела? Как вообще, не вникнув в суть, можно делать выводы? Знаешь, что я тебе скажу? Если ты сегодня же не переменишь свое отношение, я тебе обещаю, что напишу рапорт, и пусть с тебя снимают звездочки к чертовой матери! Будешь расти вниз! Уяснил? Все, свободен!

Парфенов ушел от Цыбина в хорошем настроении. Начальник так сильно гневался, что ничего конкретного от капитана не потребовал, хотя мог заставить сделать отчет о проделанной, скажем, за три месяца работе. В качестве, так сказать, воспитательной меры. А так Парфенов оставался относительно свободен и мог заняться тем, что казалось ему сейчас самым важным. А самым важным ему представлялось успокоить Веденееву, которая после ареста мужа осталась совсем одна в состоянии безысходности. Нужно было вселить надежду в ее измученную душу. Кроме надежды, Парфенов пока не мог ничего предложить.

К его удивлению, Веденеева держалась довольно бодро. Она открыла ему дверь только после того, как убедилась, что это именно Парфенов, а не кто-нибудь посторонний.

– Приходил сегодня опять этот мерзавец Мордовцев, – объяснила она, пропуская капитана в квартиру. – Предлагал свои услуги. Ну вроде он адвокат. Я сказала ему, что он провокатор и стукач и послала на три буквы.