Легат

Один из них тоже попробовал преградить мне путь, но я увернулся и помчался дальше, преодолев последние метры коридора буквально в пару прыжков.

И вылетел наружу.

В полете сердце замерло, подскочив к самому горлу. Мелькнула запоздалая мысль, что до крыши парковки все равно высоковато – метров десять, не меньше.

Я приземлился на яркую спортивную машину, стоящую в крайнем ряду. Под моим весом её крыша основательно промялась, немного смягчив удар. Я перекатился вперед по капоту, и вот уже подошвы моих кроссовок ударились в бетонное покрытие. Сигнализация машины противно завизжала, оглашая всю округу.

Суставы ног слегка гудели от удара, и когда я двинулся вперед, то ощутимо прихрамывал. Но боль быстро прошла. Оглянулся в сторону охваченного огнем этажа. Мда… И правда, высоковато. Я даже в Артаре, пожалуй, постарался бы спуститься более безопасным способом.

Я пробежался мимо рядов машин к центральному проезду и увидел черный минивэн. Тот уже вовсю двигался к выезду с парковки. Крушитель, похоже, заметил меня, потому что машина, взревев двигателем, рванула вперед еще быстрее.

Я, скача по капотам и крышам припаркованных машин, которые тут же начинали верещать своими сигналками, срезал последние несколько метров. Выскочил в нескольких метрах перед минивэном. Крушитель инстинктивно вильнул чуть в сторону, но тормозить не стал. Я сиганул вперед и глухо охнул, впечатавшись в лобовое стекло машины. Успел уцепиться левой рукой за рейлинг на крыше, ногой уперся в бампер.

Лицо Крушителя было сплошь замотано темным шарфом, но глаза его я успел разглядеть. В них читалось неподдельное изумление и ужас.

– Тормози!! – заорал я и долбанул свободной рукой в стекло. По его поверхности побежала паутинка белых трещин.

Крушитель вильнул в сторону, пытаясь сбросить меня, но я вцепился в рейлинг намертво. Долбанул по стеклу еще раз. Костяшки на кулаке резануло болью – кажется, здорово рассек кожу. Но зато лобовое стекло лопнуло, обрушилось в салон мелкими белыми гранулами.

– Тормози, я сказал! – зарычал я.

Крушитель, наоборот, дал по газам. Я рывком подтянул ноги, ввалился в салон через лобовое стекло. Машина вильнула в сторону, и меня швырнуло в боковую дверь. Почти сразу же ощутимо тряхнуло – Крушитель не вписался в поворот, выруливая в арку, ведущую к выезду. Левая сторона машины проскрежетала по бетонной стене.

Я ухватился за руль, выкручивая его еще сильнее влево и окончательно гася скорость. Крушитель вцепился в мою руку, потом попробовал ударить меня по лицу. Жалкие потуги.

Когда машина, наконец, замерла, я ухватил его за шиворот и буквально выволок наружу. Он выхватил из-за пазухи пистолет – небольшой, с коротким толстым дулом, но даже навести на меня толком не успел – я выбил его одним ударом. Я рычал, как зверь, и только мысли о матери помешали мне разорвать противника на месте. Я лишь шваркнул его о бок минивэна, пинком отбросил пистолет подальше и метнулся к задним дверям.

Двери были заперты, но я сейчас готов был мять металл голыми руками. Вырвал с мясом ручку, отбросил в сторону. Выбил стекло, потом, ухватившись за раму, взревел, выдирая дверь напрочь.

Мама лежала, согнувшись, на заднем сиденье. Я просунулся в салон, бережно убрал волосы с её лица.

– Мам…

Она открыла глаза. Уф, слава Богу!

Её кресло я нашел в багажнике. Помог ей выбраться, усадил в кресло, укрыл пледом. Я был так рад, что с ней все в порядке, что даже злость на похитителя разом выветрилась.

Но ненадолго. Крушитель застонал, приходя в себя. Пошатываясь, поднялся. Зашарил за пазухой.

Я подлетел к нему и, ухватив за шкирку, впечатал в стену. Он попытался ударить меня. Я перехватил его руку, резко дернул, ломая её в запястье – легко, как хворостину. Вопль боли прозвучал для меня, как ласкающая слух музыка.

Я сорвал с него капюшон, дернул вниз шарф, скрывающий нижнюю часть лица. И вздрогнул.

Все лицо его было в чудовищных рытвинах и шрамах, будто его основательно искупали в кислоте. Рот скривился в усмешке.

– Красавец, правда? – прохрипел он. – Полюбуйся, полюбуйся. Твоя работа!

– Что ты несёшь? – брезгливо поморщился я.

– Я не знаю, как тебе удалось убить меня, – размазывая слезы по щекам, простонал Крушитель – Но та дрянь, что выжгла мне лицо там, в Артаре, и в реале меня подпортила. Врачи говорят – синдром Джанкеля. Это нельзя вылечить. Только пересадка кожи.

– Зато ты ещё жив, дубина! – процедил я. – Радуйся хотя бы этому!

– О, да! – сплевывая кровью, осклабился он. – Да лучше бы я сдох! Я потерял всё! Славу, силу, источник дохода. И своё лицо…

Он тяжело дышал, сверля меня взглядом, в котором ненависть смешалась с ужасом.

– Но ты… Ты… Как ты стал…

Слушать я его не стал. Ухватил за глотку, приподнимая над землей.

– Эрик!!

Мама, вцепившись в подлокотники кресла, напряглась, будто силилась подняться.

– Эрик, пожалуйста… – прошептала она. – Не надо…