Легавые. Ружье. Загадка Глухого

Длинноволосые юнцы, наверное, казались пуэрториканцами, до сих пор проживающими в этом районе, новыми эмигрантами, захватчиками. В них легко загоралась ненависть к сынкам и дочкам богатеньких родителей, и эта ненависть частенько выходила наружу и проявлялась в жизни. Хиппи, «дети цветов», «тусовщики», если угодно, приходили сюда в поисках мира и любви, но их повсюду встречали с подозрением, враждой и предрассудками; точно так же сами жители района были когда-то встречены по прибытии в город со своего острова. Пуэрториканцы ненавидели новых пришельцев, и трудно было изменить что-либо, 1эедь к ним самим всю жизнь относились по- скотски. Невозможно объяснить людям, прозябающим на дне общества, почему дети обеспеченных американцев добровольно хотят жить рядом с ними в грязи и бедности. Если считается, что жестокость — это нелепость, то жестокость одних жертв общества по отношению к другим таким отверженным — нелепость вдвойне. В результате обстановка в Южном квартале сильно осложнилась. Молодые люди, пришедшие сюда для мира и любви, вынуждены были покупать пистолеты для защиты от молодчиков, которые жили в этом районе уже много лет, но так и не смогли выкарабкаться вверх по социальной лестнице. В последнее время появилось очень много рокеров, гоняющих по району на своих мощных мотоциклах, любимых ими больше жизни. Они наводили ужас на людей своими кожаными куртками со свастикой на спинах, и всегда там, где они появлялись, что-то происходило. Рокеры только усиливали и без того напряженную взрывоопасную ситуацию в районе.

Пуэрториканцы, с которыми разговаривал Карелла, не испытывали особого желания общаться с детективами. В их глазах полиция ассоциировалась с незаконными арестами, вымогательствами и прочими издевательствами. Карелла подумал, что Алекс Дельгадо, единственный детектив-пуэрториканец в участке, наверняка справился бы с этим заданием куда лучше. Но эту работу навесили на него, и ему пришлось шататься по району и показывать фотографию, задавать вопросы и получать в ответ один и тот же набор слов: «Нет, я его не знаю».

Рокера звали Янк, об этом гласила тщательно выведенная белой краской надпись на куртке. У него были засаленные черные волосы и густая черная борода. Глаза были голубые, но один почти не открывался из-за широкого шрама, который протянулся от виска через глаз и щеку до самого подбородка. Кроме кожаной куртки, на нем была обычная форма рокера: кожаная фуражка с высокой тульей (шлем был пристегнут к мотоциклу, стоявшему рядом у обочины), черная футболка с приставшими к ней белыми нитками (очевидно, она стиралась вместе с белым бельем), черные джинсы, широкий кожаный ремень с металлическими заклепками и черные сапоги. На шее болтался разнообразный набор металлических цепочек, на одной из которых висел немецкий железный крест. Он сидел на высоком деревянном стуле у витрины магазинчика, торговавшего плакатами и наклейками для мотоциклов и, куря сигару, наслаждался видом собственного мотоцикла. Он даже не удосужился посмотреть на Кареллу, когда тот подошел к нему. Наверное, интуитивно он почувствовал, что подошедший к нему человек— полицейский, но не знал за собой никакой вины и потому был спокоен. Рокерам вообще было свойственно считать самих себя чем-то вроде полицейских, а всех остальных — отбросами.

Карелла не стал терять попусту время. Он показал значок и удостоверение и представился: .

— Детектив Карелла, восемьдесят седьмой полицейский участок.

Янк абсолютно равнодушно оглядел его с ног до головы и, выпустив облако $ыма, произнес:

— Ну?

— Мы пытаемся идентифицировать личность одного молодого человека, который, скорее всего, жил в этом районе.

— Ну и что?

— Я подумал, что ты, наверное, сможешь нам помочь.

— Из чего же это следует? .

— Ты ведь здесь живешь?

— В общем, да.

— А как долго ты здесь живешь?

— Нас трое. Мы приехали с побережья пару недель назад.

— Бродяги?

— Странники, так будет правильнее.

— Где же ты живешь?

— Здесь и там.

— Где это — здесь и там?

— Мы останавливаемся i разных местах. У нас много друзей, и они всегда рады нас принять.

— А где ты сейчас остановился?

— За углом.

— А точнее?

— На Ротленд. Послушайте, вы сказали, что хотите выяснить личность какого-то человека. Теперь выясняете мою. К чему все эти вопросы? Вы что, хотите повесить на меня какое-нибудь нерасквытое преступление?

— А что, ты его совершил?

Парень пожал плечами.

— Мотоцикл припаркован по правилам. Я сижу, курю сигару и размышляю. Это что — преступление?

— Никто и не говорил, что ты сейчас совершаешь что-то незаконное.

— Тогда х чему все эти дурацкие вопросы?

Карелла достал из кармана записную книжку, в которой лежала фотография убитого.

— Знаешь его? — спросил он, протягивая фотографию Янку, который в очередной раз выпустил огромное облако дыма.

Тот выпрямился, поудобнее устроился на стуле, и, держа фото между коленей, стал внимательно его рассматривать.

— Я не видел его ни разу в жизни, — сказал Янк, возвращая фото Карелле, затем подался назад вместе со стулом, прислонился спиной к стене и, глубоко затянувшись, выпустил дым изо рта.