Легенда

Они остановились на ночлег в рощице у ручья. Вирэ почти что свалилась с седла, полумертвая от усталости, но, как образцовая наездница, позаботилась о своем скакуне, прежде чем растянуться на земле, опершись спиной о дерево. Рек в это время еще обтирал своего Улана, не испытывая никакого желания сесть. Он покрыл коня попоной и повел к ручью, с гордостью подумав, что тот ни в чем не уступает скакунам монахов.

Тем не менее он по-прежнему относился к своему мерину с некоторой опаской — Улан нет-нет да норовил хватить хозяина зубами.

— Славный конь, — сказал поутру Сербитар, потрепав Улана по гриве. Мерин лязгнул зубами, и Сербитар отскочил, а после спросил:

— Можно я поговорю с ним?

— С конем-то?

— Не словами. Я просто передам, что не желаю ему вреда.

— Валяй говори.

Через некоторое время Сербитар улыбнулся:

— Он проявил дружелюбие, но чуть не цапнул меня опять.

У этого животного очень сварливый нрав.

В лагере уже весело пылали костры, и путники жевали овсяные лепешки. Вирэ спала под деревом, завернувшись в красное одеяло и положив под голову свой белый плащ. Рек подсел к Сербитару, Винтару и Менахему. Арбедарк сидел у соседнего костра.

— Мы скачем во весь опор, — сказал Рек. — Лошади долго так не протянут.

— Отдохнем на корабле, — ответил Сербитар. — Завтра мы уже сядем на него — это лентрийское судно «Вастрель».

Оно снимается с утренним приливом — потому-то мы так и спешим.

— У меня даже кости, и те устали, — вздохнул Рек. — Нет ли чего нового из Дельноха?

— Посмотрим чуть позже, — улыбнулся Менахем. — Прости, друг Рек, за то, что я вздумал испытывать тебя. Это была ошибка.

— Забудь об этом — и о том, что я сказал, тоже.

Мой гнев говорил за меня.

— Охотно извиняю тебя. Мы говорили о Дросе, перед тем как ты подошел, — и сошлись на том, что при нынешнем руководстве он не продержится и недели. Боевой дух там низок, а командующий крепостью Оррин вконец подавлен свалившейся на него ответственностью. Хорошо бы ветер был попутным — время не терпит.

— Ты хочешь сказать, что все может быть кончено еще до нашего приезда? — У Река дрогнуло сердце.

— Не думаю, — покачал головой Винтар. — Но конец, возможно, недалек. Скажи мне, Регнак, зачем ты едешь в Дельнох?

— Возможно, просто потому, что я дурак, — вполне серьезно ответил Рек. — Но неужто поражение неизбежно? Хоть какая-то надежда, думаю, все-таки есть?

— Друсс скоро будет там. Многое зависит от того, как его там встретят. Если ему окажут достойный прием и если мы прибудем до того, как падет первая стена, мы сумеем объединить силы всех защитников и продержаться где-то с месяц.

Дольше десять тысяч человек не способны оборонять крепость.

— Хитроплет может прислать подкрепление, — заметил Менахем.

— Вряд ли, — сказал Сербитар. — Он и так уж собирает рекрутов по всей империи. Вся армия, можно сказать, сосредоточена в Дрос-Дельнохе, не считая трех тысяч в Дрос-Пурдоле и тысячи в Кортсвейне. Абалаин допустил большую оплошность, ослабив армию и сделав упор на торговые соглашения с Ульриком. Это просто безумие. Если бы надиры не напали теперь на Дренай, напала бы Вагрия. Мой отец давно уже грезит о том, как бы поставить дренаев на колени.

— Твой отец? — удивился Рек.

— Князь Драда из Дрос-Сегрила. Ты не знал, что я его сын?

— Нет, не знал. Но ведь Сегрил всего в восьмидесяти милях от Дельноха. Твой отец, конечно, пошлет туда людей, когда узнает, что ты там?

— Нет. Мы с отцом не друзья — мой дар пугает его. Однако если я буду убит, он объявит Ульрику кровную месть — то есть пошлет свое войско к Хитроплету. Быть может, это поможет дренаям — но не Дрос-Дельноху.

Менахем подбросил хворосту в костер и подержал над огнем свои смуглые руки.

— Абалаин хотя бы в одном поступил правильно. Этот лентриец Хитроплет — настоящая находка. Воин старой т школы — твердый, решительный и здравомыслящий.

— Временами, Менахем, — ласково улыбнулся Винтар, казавшийся теперь совсем старым после дня тяжкой езды, — я сомневаюсь, что ты достигнешь цели. Воин старой школы, подумать только!

— Я могу восхищаться человеком за его таланты, — усмехнулся Менахем, — не соглашаясь в то же время с его взглядами.

— Можешь, мальчик мой. Но я, кажется, уловил намек на эмоциональное отношение?

— Да, отец настоятель. Но только намек, уверяю тебя.

— Надеюсь, что это правда, Менахем. Я не хотел бы потерять тебя перед Странствием. Ты должен укрепить свою душу.

Рек вздрогнул. Он не понимал, о чем они говорят, — и, если подумать, не хотел понимать.

Первым рубежом обороны Дрос-Дельноха служила стена Эльдибар, протянувшаяся извилистой линией почти на четверть мили поперек Дельнохского перевала. Сорока восьми футов вышиной, если смотреть с севера, и всего пяти футов с юга, она была точно гигантская ступенька из гранитных глыб, врезанная в сердце горы.

Кул Джилад сидел наверху, угрюмо глядя сквозь редкие деревья на северную равнину. Он обводил взглядом далекий мерцающий горизонт — не появятся ли облака пыли, возвещающие о вторжении. Но все было спокойно. Джилад прищурил темные глаза, увидев орла высоко в утреннем небе, и улыбнулся.