Легенда

ватая рулада, и Серега выпрямился с каменным ли-

цом. Я чувствовал себя, как после бури.

— Сколько?

Серега молчал. Стояло взволнованное напряжение.

— Р-рубль,— сказал один толстяк.

— Два,— прошептал другой.

Я дал три.

Я пошел, кося глазами на ботинки, и мне вдруг

стало радостно. Почему, не понимаю, но словно бы кто-

то пожал локоть и шепнул: «Не беспокойся, все хо-

рошо!»

47

Словно разрешился еще один какой-то очень важ-

ный вопрос, который давно меня мучил, давил. Что за

вопрос?

Ничего ведь не произошло. Просто я направился на

Иркутскую ГЭС в начищенных ботинках. Иногда я

вспоминал молчаливого блестящего мастера Серегу,

улыбался и только крутил головой…

БАЙКАЛЬСКИЙ ОМУЛЬ С ДУШКОМ

— Ну, а если я тебе по соплям? — спросил он со

спокойной яростью.

Я тоже возненавидел его, но взглянул и просто по-

нял, что если он меня стукнет, то от меня ничего не

останется: из-под голубой тенниски торчали не руки,

а сплошные узлы мускулов.

Он был смуглый, железный, стриженный под

ершик, похожий на боксера. Толпа на поворотах вали-

лась на меня, я валился на него, а он спокойно

сдерживал всех, только узлы на руках слегка наду-

вались.

— Что я сделаю? Меня толкают.

— А по соплям? — повторил он свой вопрос, гля-

дя в упор и двигая желваками.

Автобус на Иркутскую ГЭС — это целая эпопея.

Ободранный, с поломанными дверцами, с заколочен-

ными фанерой окнами, набитый больше чем до отказа,

он летел, словно с горы катилась бочка с сельдями,

прыгал, грохотал, пылил. Ничего не рассмотришь, пот

заливает глаза… Мимо остановок автобус пролетал на

сто метров, высаживал одного — двух пассажиров, и,

пока передние из ожидавших добегали до задней две-

ри, это чудо транспорта рявкало, радостно обдавало их

дымом и оставляло всласть ругаться и плеваться в

тучах пыли.

48

— Оплачивайте! На переезде есть на выход?..

Нет?.. Водитель, не открывай дверь!

После очередного навала, когда меня прижали к

моему врагу в голубой тенниске так, что я чуть не рас-

плющил нос о его каменную грудь, сосед зашипел и

осторожно двинул ногой. И только тут я с ужасом по-

нял, что уже четверть часа стою каблуком на его

пальцах.

— Простите… извините, я же не знал!

Вместо ответа он поднес к моему носу огромный

кулачище, пахнущий железом, и тут же повернулся к

другому соседу:

— Ну что, не подходит? Наивный, вытащил наря-

ды. Давай сюда.

Ошеломленный мальчишка лет шестнадцати, в од-

ном пиджачишке на голом теле молча высвободил ру-

ку и протянул пачку скомканных розовых листов. Мой

враг в тенниске спокойно взял их и сунул за пазуху.

Я ничего не понял.

— Кузьмиха! Есть на выход?.. Нет?

— Ой, пустить! Ой, людоньки!

— Чего ж ты молчала? Остановите машину! Эй,

эй, постучите!

— Пустите бабку! Мешок ее отпустите!

— Да подождить! Ой, го-о-споди!

— Поехали. Водитель, поехали!

Ну и путешествие! У меня сердце стучало, дышать

было нечем. На крутом вираже в последний раз пова-

лило всех набок, и кондуктор объявил: «Первый

поселок! Приехали», а я не мог расправиться,

вышел, пошатываясь, на асфальт, и по телу бежали

мурашки.

Стройка была за горами, далеко вверх по Ангаре.

Веял приятный ветерок. Чистенький, необычный горо-

док, асфальтированные улицы, газоны, веселенькие

4 Продолжение легенды 40

розовые, голубые двухэтажные дома под двухцветным

шифером в шахматную клетку. Необычные названия

улиц: имени Бородина, Мухиной, Якоби, Театральная,

Приморская, Стройка!

Вот она, знаменитая сибирская стройка! Торчат

вдали башенные краны, жужжат транспортеры —

строится поселок… Пожарная машина стоит посредине

улицы, и пожарники в касках, с топориками деловито

смывают мусор в канавы, поливают газоны. Пегая ко-

рова бродит по асфальту. На щите объявление: «Се-

годня в клубе первого поселка — «Мечты на дорогах».

С утра я еще не ел, потому, увидев вывеску «Столо-

вая», решил: позавтракаю и двинусь на стройку.

В столовой было шумно, жарко, стоял чисто «сто-

ловый» запах жареного мяса и грязной посуды, жалко

торчали у окон пальмы. На каждом столе было по

пять, по десять кружек пива, так что некуда ставить

тарелки. Говор, гогот, дым. Очередь у кассы.

Я уже был у самого окошечка, как кто-то дернул

меня за рукав. Оборачиваюсь: мой «враг» в голубой

тенниске сует десятку:

— Возьми и мне, что себе берешь.

— Да… я еще не знаю…

— Щи со свининой, байкальский омуль и компот.

Омуль с душком, во! Берешь?

— Давай.

За столом он добродушно улыбнулся и протянул

широкую каменную ладонь:

— Леонид. Ты мне здорово намозолил. Прямо хоть

по шеям! Болят у меня пальцы-то: кирпич на ногу

упал… Видать, не здешний?

— Из Москвы.

— У-у… А я сибиряк. Коренной… Работать к

нам?

— Нет, посмотреть. Я на Братскую ГЭС еду.

50

— Будто здесь делать нечего? Стой! Так ты и ому-

ля ведь еще не ел? Эге! Сейчас попробуешь! А я тут

с первого дня… Эх ты, путешественник!..

Последнее относилось не ко мне. За соседним сто-

лом, развалясь, уселся наш сосед по автобусу, маль-

чишка в пиджаке. Он потребовал от официантки

два стакана горячей воды, добыл из кармана кро-

хотную луковицу, разрезал ее, густо посолил, взял

из вазы хлеб, помазал горчицей и принялся упле-

тать такой странный завтрак, запивая его пустым ки-

пятком.

Пока мы ждали, что у нас возьмут талоны, Леонид