Легенда

некогда было заниматься посторонними делами.

Мы с Витькой целые дни проводили в его «кабине-

те», гоняли друг друга по физике и химии. Однажды

решили отдохнуть, пошли в шашлычную, как вполне

взрослые люди, и Витька научил меня делать «ершик»

из пива, вина и водки; и мы вообразили, что пьем кок-

тейль. Мы опьянели так, что нас с позором вывели; по-

том мы долго искали Юнкин дом, чтобы засвидетель-

ствовать ей свое почтение; прошли мимо несколько

раз, но, к счастью, не нашли, а зато очутились каким-

10

то образом в Витькином «кабинете», где и проспали на

ковре до утра. Дома мать встретила меня слезами, она

уже звонила в милицию…

…Нет, все это прошлое. И нечего перебирать. С Саш-

кой наши пути окончательно разошлись; я даже не

знаю, собирается ли он куда-нибудь поступать. Витька

перебрался за город, готовится к экзаменам; я уехал,

не повидавшись с ним. В день отъезда получил от него

письмо, которое я перечитываю, лежа на третьей полке

поезда Москва—Владивосток,— вот и все, что осталось

у меня от прошлого.

ПИСЬМО ОТ ВИКТОРА

Милый Толька!

Не представляешь ты себе, как мне тут невесело.

Синусы не лезут в голову. Вокруг — стильные ребята,

девчонки в штанах гоняют по улице на велосипедах,

играют в волейбол, танцуют по вечерам под магнито-

фон — словом, развлекаются напропалую. Среди них я

один, как идиот, сижу и зубрю котангенсы, вызывая

насмешки.

Кому это надо? Почему моя судьба зависит от этих

проклятых котангенсов, которые я предпочел бы век не

видеть и не знать — и прожил бы без них хорошо? Все-

му виной наше увлечение радио — папахен вообразил,

что это мое призвание, и усиленно толкает меня в По-

литехнический, на радиофак. Но, честно говоря, я сам

не знаю, чего я хочу и в чем мое призвание. Ладно.

Папахен настаивает на Политехническом — иду. Если

бы он настаивал на Архитектурном — тоже пошел бы…

Скверная история.

Но, послушай, ведь ты тоже неправ, начисто отка-

11

зываясь от борьбы. Это же паника! Это еще хуже, чем

мое «не знаю, чего хочу». Ну и что же? У меня тоже

три тройки в аттестате и куда меньше пятерок — что

это решает?

Твоя (прости) трусливая затея бежать куда глаза

глядят меня не привлекает. Я много думал над этим.

Пришел к выводу, что сдаваться нельзя. Слушай,

Толька, давай лучше вместе поступать в Политехниче-

ский! Ты ведь тоже увлекался приемниками. Вдвоем ве-

селее — смотришь, еще и вытянем там друг друга,

шпаргаленции заготовим, то да се. Надо бороться! Надо

верить!

Понимаешь, в жизни выживают только наиболее

приспособленные. Да, надо смело идти напролом! Но

если не получается напролом — перестраиваться, при-

спосабливаться, но идти любой ценой. Слышишь, лю-

бой ценой! Это единственное, что я знаю и во что я верю

по-настоящему.

Толик, ни с кем я так не откровенен, как с тобой.

Был еще Сашка, но то — дело прошлое. И мне сейчас

особенно не хватает твоих вопросов, твоих тревожных

метаний.

Не с кем и поговорить. Наш дачный поселок состоит

из такой, скажу тебе, обывательщины — как на подбор!

Наверно, он составлялся по принципу «рыбак рыбака

видит издалека». На кого ни посмотри — самодоволь-