Легенда

бежала встревоженная, растерянная и сообщила, что

возле конторы собралось начальство, приехал парторг

стройки и всю бригаду вызывают туда…

Вот это будет баня!

Больше всех раскричался, расхорохорился Нико-

лай:

— Я… я им с-скажу! Я им так и с-скажу! Я не

боюсь, видали мы таких! Оп-палубщики брак гонют, а

б-бетонщик отвечай? Что они думают, мы б-бессловес-

ные? Они меня попомнят! Надолго!

142

— Да ты пойди им скажи, Коля!

— И с-скажу! Испугался? Нет! Я уже десять лет

б-бетонироваю! Видали!

Всю дорогу он разглагольствовал, его словно про-

рвало.

У конторы оказалось много народу: восемь часов

утра, пересмена. Москаленко стоит на крыльце крас-

ная, расстроенная. Ну и ночка! Не хотел бы я оказать-

ся сейчас на месте Москаленко. На крыльцо вышел

парторг. Начинается!..

Обком рассмотрел итоги соревнования…

Что такое? Мы смотрим друг на друга.

— …Бригаде Анны Москаленко снова присуждает-

ся переходящее знамя обкома КПСС…

Треск раздался у меня в ушах: это аплодировали.

— От их работы зависело начало перекрытия Анга-

ры. Бригада с честью справилась…

— Они не знают ничего. Молчи, Коля! — зашепта-

ли девушки.

— …безобразное, возмутительное отношение со сто-

роны руководства участка. Бригада простаивает часа-

ми. Только сейчас я узнал, что три четверти бригады

отправили на уборку мусора, а бетонировало одно зве-

но — и то «обеспечили» бракованной опалубкой!..

Вынесли красное знамя — опять аплодисменты. Мо-

скаленко, розовая, как девушка, взяла его, начала го-

ворить приличные случаю фразы, сбилась, но потом

перешла как-то само собой на недостатки и, оседлав

своего конька, как принялась чехвостить начальника

участка, электриков, опалубщиков — казалось, пыль

столбом поднимается!

В толпе гоготали, парторг хмурился и делал помет-

ки в блокноте, а она, маленькая, как петушок, сыпала

словами, потрясая знаменем:

— «Иван Микитич, давайте же бетон, люди стоят!»

143

Посылает к Габайдуллину: «Это пусть он обеспечит».

А Габайдуллин поехал за картошкой в Кузьмиху. За-

меститель говорит: «Я ни при чем, это пусть диспет-

чер». Что же это за издевательство?! Для кого же ста-

раемся? Бездушные, беззаботные вы люди! А бригада

стоит? А, чтоб вам ни дна ни покрышки, бездель-

ники!

— Правильно, Москаленчиха! — орали в толпе.—

Крой их! Снять их!

— Я с-с-скажу! — Николай, полный решимости,

полез прямо через перила на крыльцо. Лег брюхом и

перевалился под общий хохот.— Я д-докажу! Д-думае-

те, я испугался? Нет! Я десять лет бетонироваю!

— Ты к делу, к делу!

— А э-это не дело? Да? Он-ни думают, мы б-бес-

словесные!..

— Да кто они, Коля?

— Л-ладно! П-помалкивай там!

Долго нельзя было понять, что Николай хочет до-

казать. Видно было только, что у человека накипело.

И простои, и приписки, и нехватка бетона. Наконец он

выпалил:

— А если кто б-будет такую опалубку гнать, как

сегодня, так я сам б-буду ему в морду!

— Ну-у! Уж так и в морду! Нельзя, Коля!

— А ты п-помалкивай! Пойди п-поделай брак, то-

гда запоешь. Я десять лет без брака…

Николая стащили под аплодисменты и смех; он

продолжал махать руками, и его успокаивали.

Между прочим, начальник участка сообщил, что за

сегодняшний брак бригада опалубщиков лишается

прогрессивки и снимается с Доски почета.

Мы стали героями дня. Народ повалил на блоки;

вынырнул как из-под земли Петька-фотограф и катего-

рически велел нам сниматься со знаменем. Он щелкнул

144

раз двадцать. Правда, карточек никто не получил и по

сей день, но зато факт был налицо: нас снял собствен-

ный фотограф участка.

Николай был красный, потный и очень довольный

собой: он в толпе сумел-таки досказать соседям свою

мысль.

— Пошли купаться! — сказал он.— Я знаю одно

место. Никому не говорил, а тебе скажу: вода теплая,

как чай!

— Ну?

— Сам нашел! П-пошли, потому дома все равно

мыться. А потом поможешь мне шифоньер тащить.

Я двинулся за ним.

— Ну, правильно я говорил?

— Очень здорово, Николай! — польстил я ему.

КАК ЖЕНА НА НИКОЛАЯ ШИПЕЛА

У них в комнате был тот веселый и свежий беспо-

рядок, какой случается только в счастливый день полу-

чения новой квартиры. Еще чисто, пусто, но в углу уже

свалены постели, стоят прислоненные к стенке спинки

кровати, занавеска лежит на подоконнике.

Молодая чернобровая и тихая жена Николая засуе-

тилась вокруг нашего шифоньера.

— Ой, да что же вы сами несли! Попросили бы

шоферов, вы же заморились.

— Б-буду я их просить, горлохватов! — буркнул

Николай, вытирая со лба крупные капли пота.

— Ну, ставьте пока так. Мойте скорее руки — бу-

дете завтракать. Опять где-то загулялось, солнышко

мое рыжее?

— Н-не твое дело! — строго сказал Николай.

У жены его были замечательные глаза: карие,

влажные, глубокие; когда она вскидывала ресницами

10 Продолжение легенды

145

и смотрела на меня, казалось, что она скажет сейчас

что-то очень важное и хорошее, и хотелось ответить

тем же.

— Вас звать Толей? А я вас знаю: мне Николай

много про вас рассказывал и все хвалил, хвалил. Меня

называйте просто Ганна… Извините, пожалуйста, вы

видите, какой у нас беспорядок. Я тоже только что с

работы, не успеваешь все…

— Вы работаете, Ганна?

— Мотористкой… Садитесь, садитесь же! Когда го-

сти стесняются, я сама смущаюсь.

— Да я не голоден! Я пойду.