Легенда дьявольского перекрестка

- Ты точно не моя копия, - замотал головой писарь. - Чья угодно, но не моя. Я никогда не стал бы таким черствым и глупым.

- Я не глуп, - запротестовал чародей, прежде всего тщательно обдумав, с каким из утверждений не следует соглашаться.

- Глуп, - утвердительно закивал писарь. - Ты глуп, если выбрал себе такую участь, и доволен ею. Посмотри, что происходит вокруг тебя, а ты остаешься равнодушным. Для тебя нет ничего, кроме знаний, новых и более глубоких. Вот только они, похоже, интересуют тебя сами по себе. Не то, что знания могут дать миру и людям, а сами знания. Это похоже на разгадывание загадок детьми, когда взрослые умиляются и веселятся, но понимают, что для них самих разгадывание таких загадок не имеет смысла. Тебе противно все окружающее, как недостойное твоего внимания или же что-то хорошо изученное, широко известное, лишенное тайны. Как ты еще себе не стал противен?

- Не противен. Во всяком случае, пока.

- Что?

- Понимаешь, дьявол выполнил свою часть сделки и дал мне источники, откуда возможно едва ли не бесконечно черпать знания. И я черпал, долгое время не осознавая, что напрасно не попросил у дьявола умений. Знания переполняют меня, огромное количество познанного и открытого моему разуму жжет нестерпимым пламенем изнутри, но не обнаруживает выхода. Знания без умений это даже не ничто, это невыносимая мука, которую я переживаю утомительно долгое, слишком долгое время. Я прекрасно понимаю, что князь, этот противный молодой воин и другие колдуны использовали меня...

- А ты использовал их!

- Да, я изложил князю секрет дьявольского перекрестка, то, каким образом его можно открыть, какие миры следует объединить, но сделал это лишь для того, чтобы единственный раз в жизни увидеть, как мои знания воплощаются во что-то реальное.

- И подверг опасности ни в чем неповинных людей? - простонал писарь, потому что ноющая боль в животе не позволила ему кричать.

Виллем-колдун пожал плечами:

- Я все рассчитал, и для меня это допустимый риск, при котором ваши шансы погибнуть или умереть одинаковы. Что же касается ритуала, если он каким-то фантастическим образом завершится удачно, я очень удивлюсь.

- То есть ты знал, что из ритуала у вас ничего не получится и все равно рисковал чужими жизнями? - продолжал упорствовать писарь. - Не поверю, и не дури мне голову!

- Это же эксперимент, традиционный научный эксперимент по всем правилам и под моим пристальным наблюдением. Неужели ты думаешь, что мы первые колдуны, сотворившие перекресток между мирами? Мы даже не сотые. Я ведь и сам откуда-то должен был это узнать, где-то вычитать. Так вот, из тысяч ритуалов, когда чернокнижники пытались обменять себя на кого-то, ни один не достиг цели.

- И ты решил провести эксперимент, чтобы лично убедиться? А то, что мы сейчас погибнем, тебя нисколько не волнует?

- Я ведь тебе уже ответил, - огорченно проговорил Виллем-колдун. - Для меня это допустимый риск, при котором ваши шансы погибнуть или умереть одинаковы.

- Ты безумец, каменный и бесчувственный, - тихо заметил. - Дьявол не получит души после твоей смерти, потому что у тебя ее попросту нет.

Затем он отвернулся, чтобы больше не видеть бездумного, крайне самоуверенного Виллема, и прижал руки к животу.

Огненный хлыст перерубил стальной прут купца, укоротив его почти наполовину. Сам Михаэль подволакивал ногу, по бедру которой вскользь прошелся тот же хлыст. Он прекратил активные действия и ограничился тем, что отвлекал колдуна, пока юный фон Граусбург стойко сдерживал Николауса-воина, остервеневшего в пылу схватки. Откуда у последнего было столько сил или откуда он ими подпитывался, можно лишь было догадываться. Невероятно быстро переместившись к еле переводившему дух донельзя уставшему юноше, колдун нанес ему укол в плечо и тут же прямым ударом ноги отпихнул спешившего на помощь Михаэля.

Колдун надвигался на повалившегося юношу, ощерившись в отвратительной улыбке. Между его губами растянулись матово-белые полоски слюны, Николаус-воин фыркнул и сказал:

- Пожалуй, тебе достаточно. С тобой я закончу прямо сейчас.

Он вздрогнул, застыл и, как-то удивленно ойкнув, стал поворачиваться. Одежда на груди была цела, но стремительно окрашивалась потоком крови. Недоуменно посмотрев на юношу, потом на купца, колдун перевел взгляд на седовласого князя, избивавшего Хорста и отмахивавшегося от Эльзы, как от назойливой мухи.

- Господин, это же не серьезная рана, да? - с детскими интонациями в задрожавшем голосе спросил воин, осел на колени и замертво упал вперед.

Из его спины торчала чья-то шпага, пробившая сердце.

- Ты ошибся, - шепнул Виллем-колдун онемевшему писарю, отбрасывая пустые ножны. - У меня есть душа.