Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки

— Я исполню все, о чем ты просишь. А теперь мне пора возвращаться. Боюсь, как бы эти подлые крестьяне из моей деревни не пронюхали о нашем свидании.

Он поднялся и бесшумно выскользнул за дверь, тотчас растаяв во мраке.

Наутро Гёк Хюсейин заспешил к дому под чинарой. Младшего из братьев Зейнаб он не застал — тот пас скот на выгоне. Старший же сидел за прялкой у входа в дом. В горных деревнях мужчины занимаются прядением, не видя в том ничего зазорного.

Гёк Хюсейин поздоровался. Старший брат поднялся и пригласил гостя присесть.

— Я слышал, — начал староста, — будто вы решили сыграть свадьбу через пару деньков. В своем ли вы уме? Где это видано, чтобы свадьбу играли так спешно? Все жители окрестных селений скажут, что вы струсили. Вашей решимости хватило лишь на то, чтобы швырнуть обручальное кольцо в лицо Карадже Али, не больше. Вы уже опозорили нашу деревню, а теперь хотите навлечь на нас всех еще больший позор. Перенести на весну свадьбу, назначенную на осень! Слыханное ли это дело в Торосских горах — играть свадьбу весной?

Гёк Хюсейин удалился, оставив юношу в сомненье. «А ведь старик прав», — думал старший брат Зейнаб.

Тем временем староста направился к Халилю. Тот, сидя в тени дерева, украшал резьбой только что выточенный кувшин. Гёк Хюсейин приблизился к нему вплотную, но юноша был настолько увлечен своим делом, что ничего не заметил. Старик постоял рядом, потом кашлянул. Халиль по-прежнему не замечал его. Тогда староста заговорил:

— Совсем ничего не видишь, парень.

Халиль оторвал глаза от работы и встретился с насмешливым взглядом Гёка Хюсейина. Тотчас поднялся:

— Садитесь, ага.

Староста присел на сосновую чурку.

— Ты прославился своим мастерством, Халиль, — сказал он. — У тебя золотые руки. Слышал я, на днях твоя свадьба. Загордился совсем. Всю деревню одарил своими кувшинами, обо мне одном позабыл. Даже о свадьбе твоей я прослышал последним.

Халиль радостно улыбнулся.

— Да, почтенный, на днях возьму в свой дом Зейнаб. Вы будете самым желанным гостем на моей свадьбе. А с приглашением не торопился, потому что хотел сначала покончить со всеми приготовлениями.

Гёк Хюсейин неожиданно вспылил:

— Ты что задумал, нечестивец? Где это видано, чтобы свадьбу играли весной? Хочешь, чтобы соседи нас на смех подняли? Мало того, что оскорбили Караджу Али, так еще затеяли свадьбу в самое неурочное время. Не ожидал я, Халиль, что ты так обабишься, даже охоту позабросишь. Что скажут в других селениях? Что гёкдерейцы низкие трусы, что…

Неожиданно он оборвал речь на полуслове и отвернулся, а Халиль про себя подумал: «Прав Хюсейин-ага. Разве не из страха перед Караджой Али я перестал ходить на охоту? Разве не из трусости тороплюсь со свадьбой? Прав старик. Нечего нам себя на посмешище выставлять».

В сердцах отшвырнул Халиль нож и топорик. А Гёк Хюсейин не унимался. Вышел на деревенскую площадь и во всеуслышание закричал:

— Что вы наделали? Отныне не видать нашей деревне благополучия. Я ли не предостерегал вас? Трижды уже угоняли наши стада люди из Сарыджалы. То ли еще будет! И все из-за какой-то девки! Сами навлекли на свои головы беду. Не пожелали послушаться мудрого совета. А все Султан Кары виновата, она подбила вас на непослушание. И за это придется нам поплатиться жизнями.

Вдруг из толпы вышла старая Султан.

— Молчи, негодный! — гневно крикнула она. — Мы все почитали твои седины. Почему же сейчас ты ведешь себя так неразумно? Неужели не знаешь, что сарыджалийцы все равно не перестали бы ненавидеть наших людей, даже если б мы отдали им девушку!

Султан Кары поспешила к Халилю. Она застала его за приготовлениями к охоте.

— Ах ты глупец! — набросилась на него старуха. — Как смеешь ты покидать свой дом! Ведь это из-за тебя люди Караджи Али разорили нашу деревню. Отведи коня обратно в стойло и обмозгуй все как следует.

Халиль призадумался.

— Ты права, матушка, — наконец проговорил он. — Чьих рук это дело?

— Будто сам не знаешь чьих. Десять разбойников из Сарыджалы напали на наших пастухов, связали их и угнали наши стада.

— Кто же были эти десять разбойников?

— Нет, вы только взгляните на этого дуралея! Он еще спрашивает! Сподручники Караджи Али — вот кто! Он мстит нам. А ты, наш первый смельчак и гордец, позволяешь ему измываться над нами! Немедля собери друзей, и отбейте стада у сарыджалийцев.

* * *

С того дня жители обеих деревень не осмеливались выпускать свой скот на пастьбу, иначе его тотчас угоняли в Чукурову и продавали там за бесценок.

Люди остерегались покидать свои деревни — с одинокими путниками расправлялись быстро. И так продолжалось больше месяца. Особо в этих делах отличился Халиль. Он превосходил своих врагов и в сметке, и в решимости, и в меткости.

Не одну засаду устраивал Караджа Али, но Халиль всякий раз уходил цел и невредим.

Люди устали от вражды. Немало человеческих жизней было уже на счету каждой из сторон. Сарыджалийцы первые стали выказывать недовольство. Они обвиняли во всем Караджу Али, и тот начал уже опасаться не только Халиля, но и односельчан. И вот вызвал он как-то к себе Мустана-чавуша.