Легенда Лукоморья.

Кот с Ивом скептически переглянулись, и рыцарь вынес противень с неудавшимся кулинарным шедевром на улицу.

— Что ж, будем трапезничать, чем Леший послал, — заключил кот, снимая лист лопуха с пенька с медом, стоящего на столе. Медовый аромат перекрыл запах горелого и волнующе защекотал ноздри.

Я подхватила ягодку малины, но, не донеся до рта, обернулась в поисках воды, собираясь по старой городской привычке промыть ягоду.

— Родниковая вода на окне, — сообщил кот, деловито рывшийся в одном из сундуков. — А тебе зачем? Жажда замучила?

Поставив кувшин с водой на стол, я объяснила.

— Вот глупости! — фыркнул кот. — Лесная малина росой умыта, кушай без опасений!

Пока мы с рыцарем доставали деревянные ложки и дубовые миски с кружками — единственную посуду, уцелевшую после избушковаляния, кот вытащил из сундука какую-то пеструю ветошь и принялся деловито расстилать ее на столе.

— Еще страшнее скатерки не нашлось? — не удержалась я.

Кот обиженно сверкнул глазищами и уселся на скамью во главе стола. Мы с Ивом опустились на лавку сбоку.

— Ну что, отведаем лесных угощений? — поторопила сотрапезников я, зачерпывая горсть малины и отправляя ее себе в рот.

Ив последовал моему примеру. Кот не тронулся с места, глядя на нас голодными глазами.

Несколько минут мы молча опустошали бересту с малиной и миски, наполненные медом, запивая сладость родниковой водой, после чего я с тоской протянула:

— Эх, сейчас бы маминых щей!

— И утку, запеченную с яблоками, — мечтательно добавил Ив.

— А мне — сметанки, да побольше, да погуще! — властно велел кот, как будто делая заказ в ресторане.

В то же мгновение ветхая скатерка взмыла вверх, словно расстилаемая невидимой хозяйкой, вместе с ней взлетела в воздух посуда и береста с малиной. Я рванулась было за берестой, испугавшись, что ягода рассыпется, да так и застыла — и посуда, и береста повисли в воздухе. Всего лишь на какое-то мгновение. В следующий миг скатерть уже вновь опустилась на стол, а на ней стоял серебряный поднос с уткой, запеченной до золотистой корочки. Посуда и береста, с которой не упало ни одной ягодки, плавно опустились следом.

— Не верю своим глазам! — выдохнул Ив. — Утка точь-в-точь, как в моем замке. А поднос! — Он ткнул пальцем в голограмму по краю. — Это же герб нашего рода!

Я же в полном онемении смотрела на стоящую передо мной глубокую белую тарелку с розовым цветочком по краю. Эта тарелка была моей любимой, и она была полна наваристых ароматных маминых щей с фасолью.

— Держи! — Щедрая ложка сметаны плюхнулась в мою тарелку, выводя меня из оцепенения. Я подняла глаза. Кот с наслаждением вылизывал остатки, прижимая к сердцу деревянную кринку.

Ив пожирал голодными глазами утку и, страдая от отсутствия столовых приборов, не решался ее попробовать.

— Не стесняйся, — толкнула его в бок я. — Здесь все свои.

— Отведай первый кусочек, — великодушно предложил он.

Я хмыкнула: меньше всего рыцарь сейчас боялся отравиться. Ему просто надо подать пример! Я отломила кусочек нежного мяса и отправила себе в рот.

— Ммм... объедение!

Ив, мгновение поколебавшись, придвинул поднос ближе и набросился на дичь, восторженно восклицая:

— Эту утку мог приготовить только наш повар Стью! Я как будто домой попал!

Я за обе щеки уплетала мамины щи. А ведь действительно — мамины! И тарелка моя, домашняя. Вот это скатерть-самобранка! Выпрашивая ее у кота, я рассчитывала на местную кухню, представляя каравай, каши, яблоки, квас, а скатерка каждого гостя его любимой едой угощает, из какого бы мира он не явился. Ива потчует вессалийской пищей, меня — домашней маминой, кота — привычной деревенской.

— А говорил, что нету скатерти-самобранки, — укорила я кота, отставляя в сторону пустую тарелку, которая тут же исчезла. — Издевался, да? Тесто заставил месить, пироги печь.

— Без труда и ложка щец не вкусна! — назидательно изрек кот, вылизывая миску со сметаной. После чего велел: — Добавки!

Миска на глазах наполнилась густой сметаной. Эх, объедаться так объедаться!

— Салат "Цезарь", — представив салат из любимого ресторана, возмечтала я.

Скатерка думала дольше, чем в прошлый раз, но с поставленной задачей справилась. Слева от меня в воздухе возникла большая тарелка и плавно опустилась на стол. Обрадовавшись, я схватилась за деревянную ложку и озадаченно замерла, переводя взгляд с ложки на листья салата и кусочки курицы на блюде.

— А нож с вилкой нельзя? — осмелев, попросила я.

Скатерка еще раз зависла, обдумывая необычный заказ, и добыла-таки привычные мне столовые приборы. Вилка и нож, словно разложенные услужливым официантом, опустились по бокам от тарелки. Я с ликованием набросилась на салат.

Ив посмотрел на меня с укором, поспешно вытер руки, испачканные в утином мясе, и запоздало потребовал приборы. При виде серебряных ножа и вилки производства Вессалии я даже не удивилась.

 Свой пир мы закончили моими любимыми десертами. Себе я заказала тирамису, а Ива подбила отведать мороженое. На мороженое соблазнился даже кот, к тому времени умявший три миски сметаны. Ванильный пломбир привел Варфоломея в полный восторг.