Легенда Лукоморья.

— А почему бы нет? То, что она Баба Яга, конечно, никому не ведомо, — рассуждала я. — Но по описаниям кота она девица видная, красивая к тому же. Проезжали мимо какие-нибудь дикие татары-монголы, на блондинок падкие, хвать — и нету девицы.

— Ты забываешь одну незначительную деталь, — вмешался Ив. — Даже две.

— Какие же? — удивилась я.

— Во-первых, Василиса ушла из дома переодетой в мальчика.

— Перед городом она могла бы и принарядиться! — парировала я.

— Она не собиралась привлекать к себе внимание, — напомнил Ив.

— Могла и передумать! — не сдавалась я.

Ив покачал головой и выдвинул второй аргумент:

— Во-вторых, Василиса — волшебница. Посмотрел бы я на того, кто решился ее похитить! Твои татары-монголы, дерзни они ее и впрямь похитить, сейчас бы уже горько раскаялись в содеянном, носясь по полям в облике коней.

— Скорее — ишаков, — хмыкнула я, но так просто сдаваться не собиралась. — А если среди них был черный чародей, который Василису волшебной силы лишил?

— А вот в этом уже есть смысл, — задумчиво произнес Ив, — в противном случае Василиса уже давно бы вернулась домой или хотя бы подала о себе весточку.

— А если она не хочет? — выпалила я и прикусила язык под ледяным взглядом Лешего.

— Что ты сказала? — раздался за спиной вкрадчивый голос кота.

— Что, если она не хочет возвращаться? — уже менее уверенно предположила я. — Что, если она увидела родных, открылась им, вернулась в семью и поняла, что ее бегство было ошибкой? Что, если она больше не хочет быть лесной отшельницей, а желает жить в царском тереме, выйти замуж, родить детей? А что? — Я стушевалась под тяжелыми взглядами кота, Лешего и Ива. — Нормальное женское счастье.

— Боюсь, что... — со вздохом начал Ив.

— ... в этом случае... — бесстрастно продолжил Леший.

— ...тебе придется занять ее место, — жестко закончил кот.

— Никогда! — похолодела я. — Так, немедленно начинаем операцию по возвращению Василисы в избушку. У кого какие предложения?

— Я готов оказать любую помощь в пределах моих владений, — с готовностью откликнулся Леший.

С учетом того, что большая часть Лукоморья покрыта лесами, мощная поддержка!

— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — Нам она очень пригодится.

— И по поводу похищения Василисы с торгового пути, — добавил Леший. — Это исключено. На своем пути похитители обязательно бы проезжали лес, и мне бы про то стало ведомо.

— Значит, Василиса все-таки в городе, — подвел итог Ив.

— Или у Горыныча, — кот нервно дернул хвостом. — Тот по лесам не ходит, он над ними летает. И укради он хоть сто Василис, Леший бы про то не узнал.

— А у этого Горыныча что, зуб на новую Бабу Ягу? — удивилась я.

— Горыныч себе на уме... — уклончиво ответил кот.

— И вернуть Василису нужно как можно скорей, — озабоченно добавил Леший. — Что-то неладное началось после ее исчезновения. Люди на Ягу ни с того ни с сего озлобились, зовут ее злой ведьмой и людоедкой, обвиняют в похищении детей. Сколько я за последнее время разговоров о том наслушался — не сосчитать! А скольких вояк с палицами да дубинами с верного пути сбил, дорожки перепутал, не дал им до избушки Яги дойти? Ведь все Яге смертью грозили. Вот и сегодня троих мужиков кружил, кружил по лесу... — Леший многозначительно взглянул на меня, и я покраснела, поняв, что он все время был незримым свидетелем реалити-шоу "Я не ведьма, не упырь, а бедная сиротка". Наверное, и дорогу к дому Яги мне подсказал он, обратив мое внимание на малинник с лоскутом платья.

— Не всех сбил, — ворчливо заметил Варфоломей. — Илья намедни наведывался, Кузьма опять же.

— Недоглядел, — виновато понурился Леший.

— На русалок, поди, в озере засмотрелся? — понимающе ухмыльнулся кот.

— Варфоломей! — укоризненно окликнула я, призывая кота к совести.

— А что? — нахохлился тот. — У них сейчас как раз купальный сезон, подготовка к самой главной ночи в году.

Прежде, чем попрощаться, Леший вытащил из кустов на опушке припрятанный там пенек с диким медом (пенек, выдолбленный изнутри, прекрасно заменял бочку) и сложенную кулем бересту, полную спелых ягод лесной малины. От души поблагодарив засмущавшегося Лешего, я подхватила бересту с ягодой, Ив взялся на пенек, и под ворчание кота, который горевал о сметанке, которая в лесу не растет, мы вернулись в избушку.

О беспорядке, который избушка учинила своим падением, напоминали только глиняные черепки, сметенные котом в угол, да сбившиеся половики. В остальном кот успел привести горницу в привычный вид. Или избушка уже научилась падать так, чтобы причинять минимум вреда хозяйству.

Втянув ноздрями воздух, я поспешно положила бересту с малиной на стол и кинулась к печи. Из-под заслонки вырвалось облачко горелого воздуха, и я, отфыркиваясь, достала противень с беспорядочной грудой безнадежно испорченных пирогов. Сырые внутри, сверху они покрылись толстой черной коркой. Отведать их не осмелился бы и Робинзон Крузо, проведший на необитаемом острове три долгих года.

 — Это все из-за избушки, — буркнула я. — Если бы ей не вздумалось валяться в процессе приготовления, пирожки бы удались на славу. Нарушила весь процесс, понимаешь.