Легенда о Чёрном ангеле

— Чёрт, — шипит Карл, и не успеваю ничего понять, а он выключает свет. — Предупреждать же нужно.

— Глаза? — спрашиваю, вспомнив, как мучился он раньше от яркого света.

— Всё нормально, — раздаётся голос совсем близко, и эта близость кажется особенно острой.

Но то, что с ним происходит — точно ненормально, уверена в этом.

— Так и будем в темноте стоять? — спрашиваю, не понимая, что дальше делать.

— Можешь включать, не ослепну, — говорит и чем-то щёлкает за моей спиной.

— Не хотелось бы, конечно.

Карл издаёт странный горловой звук — то ли смеётся, то ли подавился, — а я снова нажимаю на кнопку выключателя, а ощущение такое, будто чеку с гранаты сорвать собралась.

— У тебя во всех комнатах такой яркий свет?

И надо было мне купить такую мощную лампочку! Но кто же знал, что так получится?

— Нет, только в коридоре, — отвечаю, сбрасывая обувь. — Разувайся, я чайник пока поставлю.

Не дождавшись ответа, иду в кухню и только там понимаю, до какой степени напряжена. Вот зачем я выпила? Теперь в голове каша, а мысли прыгают, как горные козлы. Правда, пару глотков всего сделала, но в моём нынешнем состоянии проще обвинить алкоголь, чем пытаться разобраться в реальных причинах. Так, Марго, соберись! Ты всё делаешь правильно, потому что ему и в самом деле нельзя за руль.

Знаю, что не смогла бы нормально жить дальше, позволь ему уехать в таком состоянии. А вдруг бы что-то случилось? Авария, например. Даже выяснить об этом не смогла бы. Не спрашивать же у него номер телефона в самом деле.

Пока размышляю, выполняю привычные действия: набираю полный чайник воды, зажигаю конфорку под ним и мою руки под почти ледяной водой. Это немного освежает и помогает успокоиться.

— Миленькая квартирка, — раздаётся за спиной, а я подпрыгиваю от неожиданности. — Испугал, что ли?

— Немного… я просто задумалась. Присаживайся.

Карл выбирает стул по другую сторону стола, будто сторонится меня. Или мне просто так кажется? Пойди, пойми его.

— Можно вопрос?

Карл опирается спиной о стену, вытягивает длинные ноги в чёрных плотных брюках и насмешливо смотрит на меня.

— Задавай, — медленно кивает и улыбается. — Но не обижайся, если не отвечу.

— Постараюсь не сильно плакать по этому поводу. В общем, ты байкер, да?

Удивлённо смотрит на меня несколько секунд, а потом хохочет. Второй раз за вечер слышу его громкий смех и, боюсь, ещё немного, и могу привыкнуть.

Отвыкать потом не хочется.

— Маргаритка, мы не виделись миллион лет, а ты о такой ерунде спрашиваешь.

Не знаю, обижаться мне или тоже рассмеяться. Нет, не стану корчить из себя оскорблённое достоинство. Незачем это, только не с Карлом.

— Мне интересно, правда.

— Интересно ей, — усмехается и лезет в карман. Молчит, а я слежу за его движениями, наплевав окончательно на то, прилично ли это, допустимо ли.

В итоге достаёт пачку сигарет, зажигалку, на корпусе которой поблёскивает серебристый байк.

— Но ты всегда такой была, — говорит, продолжая улыбаться, и постукивает по столу зажигалкой. — И да, я байкер.

Ого, думала всё-таки не ответит.

— Если хочешь, кури, — предлагаю, а он удивлённо заламывает бровь.

— Слушай, Ворон, я же не девочка-ромашка и мне не двенадцать. Хотя и тогда знала, что ты куришь.

— А что ты ещё обо мне знала? — спрашивает и, высекая огонь, подкуривает.

Встаю, чтобы найти в шкафу пепельницу и вдруг понимаю, что и сама не отказалась бы от сигареты. Нервы натянуты, как струны, будто бы даже звон их слышу. Чертовщина какая-то.

Лезу в кухонный ящик, нахожу пачку тонких сигарет, дым которых ненавязчиво пахнет шоколадом. Это мой неприкосновенный запас, но сейчас можно. Сегодня можно всё.

— Я была наблюдательной девочкой, — смеюсь, снова присаживаясь на своё место напротив Карла. — Но и ты умел хранить свои секреты. И, кажется, в этом плане всё стало ещё хуже.

Улыбаюсь, а чайник свистит, выпуская струйку пара в воздух. Встаю, завариваю две чашки душистого чая. Так странно сидеть на этой кухне с мужчиной и просто общаться. И не потому, что мужчины в моей жизни — табу, просто однажды я пообещала, что приведу сюда того, кто мне по-настоящему дорог.

— Я не умею быть откровенным, — говорит Карл, докуривая. — Не научился.

— Обнажать душу не всегда полезно. Плюнуть могут, — говорю и вдруг понимаю, что этой премудрости когда-то научил меня именно Карл.

— Запомнила, посмотрите на неё, — щурится, а в прозрачных покрасневших глазах странное выражение застыло. — А у тебя можно что-то спросить?

— Попробуй… вдруг отвечу. И чай пей, а то остынет!

— Командуешь, что ли? Ну-ну.

Но глоток чая всё-таки делает, а я радуюсь, что не закрывается. И пусть вижу, что напряжён, возможно, побольше моего, но не уходит. Значит, ему это тоже зачем-то нужно.

— Так вот, Маргаритка, как ты жила после того, как меня… как я пропал?