Легенда о Фейлель

Али то спорил с кем-то. «Убийство — не выход! Наказание — в лишении силы. Приговор — дело Суда», — доказывал он. То вдруг отчаянно шептал: «Имя… Даже не узнать имя…» Или тихонько просил: «Любовь моя, не уходи…»

Эливейн всегда брала несчастного за руку и отвечала, хотя и понимала, что тот не слышит её. «Конечно, — говорила она, — ты не способен убивать… Отдыхай…» Или заверяла волшебника в том, что она обязательно спросит его имя, как только он придёт в себя. А о той, неизвестной ей и такой счастливой, потому что ЕЁ любит ОН, Эливейн нежно напевала: «Не уйдёт от тебя, никогда не уйдёт, никогда…»

Когда Али затихал, девушка осторожно приподнимала его голову и потихоньку поила травяными целебными настоями.

Вечером третьего дня, сделав очередную перевязку и порадовавшись, что раны затягиваются хорошо, а жар спадает, Эливейн, уставшая, наспех перекусила сама и вновь села на табурет возле постели раненого. Но утомление брало верх: Али наконец спокойно спал, и девушка не заметила как задремала, склонившись лицом к лавке…

— 31 —

Эливейн снились какие-то незнакомые края. Она шла и шла. Сначала любовалась видами. Потом ей стало одиноко. Потом страшно и горько. Она села на траву и тихонько заплакала. Вдруг, кто-то нежный и добрый, родной и близкий погладил её по голове. Стало легко и хорошо. Слёзы ещё не просохли на её щеках, а душа уже была полна счастья…

Просыпаясь, Эливейн ощутила, что её подушка мокра от слёз. Кто-то, действительно, трепетной рукой гладил её по волосам. Девушка вздрогнула — Али отдёрнул руку и замер, боясь напугать не совсем пробудившуюся Эливейн…

— 32 —

Эливейн открыла глаза, и щёки её залил румянец: пропитанные слезами повязки вместо подушки оказались перед ней. Она медленно перевела взгляд вверх, боясь пошевелиться: её руки обнимали не подушку — голова покоилась на животе Али, в паре сантиметров от того места, где под бинтами находилась едва затянувшаяся рана.

— Простите, — прошептала она, — я не сделала вам больно?

Как только девушка посмотрела на молодого человека, как только тревожно задала свой вопрос, лицо Али осветилось улыбкой.

— Доброе утро, моя спасительница, — проговорил он. — Не сердитесь на меня: вам снился дурной сон, Вы плакали, я позволил себе прикоснуться к вашим волосам… Я напугал вас?

— Нет! Что вы! — воскликнула Эливейн. Она была счастлива: Али поправлялся!

— Вам надо позавтракать, — сказала она вставая. — Вы столько времени ничего не ели…

Молодой человек слегка нахмурился, словно его беспокоило нечто, узнать о котором он не решался.

— Сколько… я лежал… в бреду? — спросил он, делая паузы между словами.

— Трое суток, — ответила Эливейн. — Что вас беспокоит?

— Боже!.. Кто-нибудь… ещё… кроме вас… здесь есть? — с надеждой произнёс Али.

— Нет, — покачала головой девушка. — Не бойтесь, о вас никто не знает.

Молодой человек покраснел до корней волос.

— Господи! — прошептал он. — И вся тяжелейшая работа… сиделки… легла на… на вас!.. Простите меня… Я не хотел… так…

Эливейн опустилась на колени возле кровати и взяла его забинтованную ладонь в свои руки.

— Вам нечего стыдиться, Али, — ласково проговорила она. — Если бы мне это было в тягость, то нашёлся бы иной путь… А сейчас давайте умоемся, поедим и сменим повязки.

Он смотрел ей в глаза своим дивным взором, и сердце её пело: не имело значения, кто и где ждал его — сейчас она была рядом, и он улыбался ей.

— Хорошо, — согласился Али. — Только… я сам… Я встану.

Эливейн посмотрела в лицо молодого человека и поняла, что возражать бесполезно. Она кивнула, принесла таз с водой и чистую одежду. Волшебник, сжал губы и приподнялся.

Девушка подождала — Али сел на кровати. Тогда она сказала:

— Займусь чаем, — и отвернулась к печке.

— 33 —

Молодой человек закончил утренний туалет и устало прислонился к стене. Девушка обернулась. Али улыбался.

— Вы отчаянный, — сказала она, устраивая стол на табурете возле постели раненого. — Я так рада, что вам лучше! — добавила девушка.

Молодой человек посмотрел на неё странным взглядом, от которого всё внутри вдруг запело и затрепетало.

— Какой же я наглец! — покачал он головой. — Как ваше имя, единственная и неповторимая? — спросил он тихо.

— Эливейн, — просто ответила она и добавила: — А вы… ведь не Али?

— Нет, — волшебник улыбался, но его взгляд стал тревожен, он словно что-то припоминал. — Меня зовут Динаэль, — ответил он. — Но… Эливейн…

На лбу Дина появилась печальная складка.

— Эливейн… — повторил он, словно пропел, — Эливейн…

Динаэль прикрыл глаза, а через мгновение его взор, полный печали, был устремлён на девушку.

— Вы — невеста Торубера?.. — его шёпот казался громче, чем крик боли…

— 34 —

Эливейн опустила на покрытый салфеткой и стоящий возле кровати, на которой сидел молодой человек, табурет чашку с ароматным цветочным чаем, как-то неловко пожала плечами, почему-то виновато улыбнувшись, и слишком поспешно отвернулась к окну, где на подоконнике лежали завёрнутые в бумагу свежие булочки.

— Да, — негромко ответила она и без паузы, будто на одном дыхании, продолжила, — я расскажу вам, прямо сейчас. Мы жили…