Легенда о Фейлель

И Эливейн вдруг, сама того не ожидая, не оборачиваясь, быстро произнося слова, рассказала о своём родном городе, о матери, о её не осуществившейся мечте стать врачом, о её болезни и безвременной кончине, о переезде сюда и о желании отца сделать дочь счастливой, выдав замуж за богатого и влиятельного человека, о сватовстве хана Торубера, о его терпеливости и заботе о ней, о его отношении к ней, так не похожем на всё, что говорили люди о злобе Чёрного Колдуна, о своём странном и, казалось бы, необоснованном недоверии к нему, о хвалящих хана жёнах и о том, что, оказывается, Торубер считает, будто именно она, Эливейн, способна подарить ему наследника и, наконец, о том, как она получила десять дней на размышления…

Динаэль слушал молча. Он чувствовал её волнение, её смятение и её душевную боль. Он знал и то, о чём она не сказала: что её сердце полно любви. Не ведал он только — к кому так горячо и искренне тянется эта самая нежная, самая милая, самая добрая, самая беззащитная, самая желанная и единственная для него девушка. Он понимал, что она — его судьба. Он жаждал закрыть её собой от всех печалей. Он ужаснулся, когда понял, зачем Колдун хочет жениться на ней; а раз Торубер столь осторожен — значит, он уже давно сверился со звёздами. Но выгаданные Эливейн дни на якобы размышления подарили молодому человеку надежду: вдруг её любовь внезапная и необъяснимая разумом, вдруг… Ведь он сам полюбил вдруг, даже не успев увидеть, а только ощутив её рядом…

Эливейн замолчала. Несколько минут она неподвижно смотрела в маленькое окошко. Потом собралась с силами и обернулась…

Динаэль стоял прямо за её спиной. Она не слышала, ни как он поднялся со скамьи, ни как подошёл к ней. А он стоял, боясь сделать лишнее движение, боясь спугнуть то ощущение нужности друг другу, которое витало над их головами…

Эливейн подняла свой взор на лицо Динаэля. Её сердце бешено колотилось. И вдруг, в напряжённой тишине, она услышала, как неправдоподобно быстро бьётся совсем рядом с ней его сердце. Девушка широко распахнула серые чистые глаза, словно впуская счастливую догадку внутрь себя: ведь он просил любимую не уходить, может, это был не совсем бред, не обращение к какой-то далёкой и неизвестной ей, а мольба именно к ней, сидевшей рядом, но имени которой он не знал…

Динаэль вгляделся в её лицо, и его глаза цвета моря озарились светом. Улыбка осветила каждую чёрточку его лица.

— Я люблю вас, Эливейн, — проговорил он, — и ощущаю ваше ответное чувство. Я не знаю, что ждёт нас впереди, но я прошу вас — не выходите за Торубера.

Девушка боялась словами спугнуть волшебную минуту.

— Я сделаю всё, что ты пожелаешь, — едва слышно прошептала она.

— Я действительно люблю тебя, Динаэль.

Молодой человек наклонился и поцеловал свою избранницу. Трепетное тепло спустилось в неё и растеклось по всему телу. Да, окончательно и бесповоротно она вся, её разум и её сердце принадлежали этому сильному и доброму, самому лучшему в мире волшебнику — Динаэлю.

— 35 —

Они ещё стояли, молча, обнявшись, не желая оторваться друг от друга, когда она почувствовала, что Динаэля качнуло.

Эливейн взглянула в лицо молодого человека. Он продолжал счастливо улыбаться, но щёки его были чрезвычайно бледны.

— Прости, — виновато прошептал он. Эливейн уложила раненого на кровать.

— На сегодня хватит… тренировок. Постельный режим, — полушутя, полусерьёзно проговорила она. — Завтрак, перевязка и сон.

Он хотел возразить.

— Остальное потом, — сказала Эливь. — Завтра.

— Хорошо, — устало согласился Динаэль. — Но один вопрос сегодня: ты позволишь мне просить у твоего отца твоей руки?

— Да, — чуть слышно ответила Эливейн и покраснела.

После завтрака и перевязки Дин уснул. Девушка убралась в сторожке, сварила бульон и сама задремала на скамейке возле окна.

— 36 —

Ещё два дня Динаэль провёл в постели. Он порывался отправиться в путь немедленно, но Эливейн удалось настоять на своём: она видела, насколько неокрепшим был пока её любимый.

Два дня они говорили — обо всём.

Теперь Эливейн знала о семье Дина, о его детстве и юности, об увлечениях и мечтах. Знала печальную историю Донуэля и Марики, предсказание для Ролива и Вивьен. Перед её мысленным взором стояла и родная Долина Дина, и Горный Замок, и существующий лишь в воображении волшебника дом с лечебницей и парком.

— И ещё, — сказал Динаэль, — обещай, если со мною что-нибудь случится, ты поспешишь и доберёшься до места, где меня ждёт брат.

Эливейн побледнела.

— Я буду с тобой, — ответила она. — Если случится, то с нами. Он вздохнул, а потом мягко, но твёрдо возразил:

— Кто-то должен вернуться. Там должны знать — запоминай — я выполнил просьбу Совета: Чёрный Жезл никогда больше не обретёт магической силы.

Эливейн уловила грусть в его глазах, но это не было сожалением о возможности скорой гибели — его тревожило другое.

— Что мучит тебя, любимый? — она прижала к своей щеке его ладонь.

Динаэль посмотрел в её лицо долгим взглядом и решился признаться.