Легенда о Фейлель

Эливейн стояла перед зеркалом в своей комнате и поправляла волосы. Она видела отражение и удивлялась: прошло восемь лет с тех пор, как она оказалась в Зелёной Долине, а время словно не оставило следа на её лице. Нет, она изменилась, но совсем немного, неуловимо…

Дверь отворилась, и на пороге появились уже одетые в школьную форму Элель и Эркель. Эливь улыбнулась и раскрыла объятья навстречу мальчикам. Те радостно обняли маму.

— Готовы, мои золотые? — подбадривающе спросила она.

— Да, мама, — в один голос ответили близнецы.

Эливейн внимательно посмотрела на обоих сыновей. Какие они уже большие. Вот и в школу идут… Теперь, после ремонта, школа разместилась в левом и центральном крыльях Замка. Дети со всей Долины каждое утро сбегались в светлые и просторные классы. А маленькие волшебники ещё постигали там же и магические дисциплины… Эливейн вздохнула.

— Мама, — сказал Элельдиэль, — ты не волнуйся. Мы всё помним. Мы будем достойны имени нашего отца.

— И мы обязательно, когда вырастим и выучимся, — добавил Эркелиэль, — сразимся с Колдуном и сделаем так, как хотел папа…

Мадам Фейлель прослезилась и поцеловала смущённых её волнением мальчиков.

— Спасибо, мои хорошие, — прошептала она. — Спасибо. Папа бы очень гордился вами…

— 110 —

Проводив сыновей в школу, Эливейн с Даниэлем вернулись домой. Старый волшебник тоже перебрался из Замка к невестке, поближе к внукам и в помощь прекрасной избраннице Дина. Эливь была рада: она искренне привязалась к доброму и мудрому старцу.

— Девочка моя, — заговорил негромко Даниэль, когда они остались одни в гостиной. — Прости меня, старика, и не обижайся… Но выслушай…

Эливейн внимательно посмотрела на Дана и села в кресло возле окна.

— Ты молода, — говорил тот, — и красива. Я знаю, ты искренне любила и любишь моего племянника… Но жизнь — долгая штука. А для тебя тем более…

Эливейн бросила вопросительный взгляд на Даниэля. Старец пояснил:

— Продолжительность жизни волшебников и людей немного разная. Ты же стала женой волшебника, и срок твоей жизни тоже увеличился… Но нельзя всё время жить одной тебе, тебе, сильной, здоровой… Нельзя хоронить себя заживо… Посмотри вокруг, ведь ты даже не смотришь, посмотри иными глазами: есть много достойных людей…

Даниэль замолчал, потому что Эливейн покачала головой. Ей вспомнилось и высказанное Дину желание, и то, как он подправил слова. Теперь она понимала, что, любя всем сердцем и зная об ответном чувстве, Дин не хотел связывать её неволей ни на обычную жизнь, ни, тем более, на долгую… Эливь снова покачала головой и улыбнулась. Она не обиделась, не оскорбилась, не рассердилась: она видела, что Даниэль беспокоится о ней, заботится о её сердце.

— Нет, — тихо ответила она. — Я рада вам, как горячо любимому и доброму члену семьи. Я могу обсуждать с вами всё: и бытовые проблемы, и душевные тревоги. Могу делиться с вами и печалью, и радостью. Я чувствую, что мы — одна семья. Я могу доверять друзьям: и женщинам, — нянюшке, Вивьен, мадам Тору, и мужчинам, — Роливу, доктору Стратору, Хаиму и Оянгу… Но, ни один мужчина не займёт место Дина ни в моём сердце, ни в моей душе, ни в моей жизни, ни в моей постели… Мне нужен только он…

Даниэль подошёл к Эливейн. Та поднялась с кресла. Старик взял обе руки Эливь в свои ладони и, поднеся к дрогнувшим губам, поцеловал. Мадам Фейлель смутилась, как смущалась всегда, когда кто-либо благодарил её.

— Прости меня, Чудо Динаэля, — дрогнувшим голосом проговорил он. — Да хранит тебя Бог…

— 111 —

Динаэль проснулся от стука в дверь. Стояла глубокая ночь. Дин сел на кровати и, убрав за уши волнистые пряди, повязал платок на лоб.

— Войдите, — проговорил он, зажигая свечу.

На пороге появился парень лет двадцати. Дин узнал его, он видел молодого человека в деревеньке на другом берегу широкой реки. И к этому любознательному, явно не глупому и наделённому определённым талантом крестьянину у волшебника был свой интерес.

— Простите… — виновато произнёс ночной гость.

— Что случилось? — Динаэль привык, что к знахарю приходят в любое время: когда необходима помощь лекаря. — Больной с тобой или дома?

— Ещё раз простите, — ответил посетитель. — Никто не болен… Просто я хотел просить вас взять меня в ученики. Я живу за рекой, вы были в наших краях…

Волшебник улыбнулся: он ждал, когда парень сам решит стать на путь врачевателя.

— И ты пришёл с этой просьбой ночью, чтобы никто не видел, как я тебя выставлю? — спросил Дин.

— Надо мной и так все смеются: мол, бабка считалась колдуньей, вот внук знахарем себя возомнил… А ведь я, правда, чувствую, где и что болит, и лечить немного получается…

Динаэль, молча улыбался: парень был трогательно забавен, с по-детски обиженно оттопыренной губой.

— Ну, тогда… я пошёл, — печально свесив голову на грудь, сказал желающий стать учеником знахаря.

— Держи, — Дин достал из сундука в углу лоскутное одеяло и плоскую подушку, развернул на широкой скамье слева от двери тонкий матрас. — Завтра рано вставать. И, пожалуйста, Илис, не храпи.