Легенда о Фейлель

Элель и Эркель, действительно, уставшие до предела и измученные болью, что пытались скрыть ото всех, тоже спали, спали, казалось, безмятежно, как дети…

— 163 —

Эдилейн открыла глаза. Она лежала на чьём-то заботливо расстеленном под яблонями возле стен Замка плаще. Голова её покоилась на коленях Эливейн. Ласковые руки мамы перебирали её волосы. Отец сидел возле них на земле и держал руку Эди в своей такой родной и любимой дочерью ладони. Вокруг стояли люди. Их было много. И глаза всех тревожно смотрели на девушку.

— Мамочка! — Эди приподнялась с плаща. — Папа! — она нежно и порывисто обняла родителей.

— Очнулась! — слово, сказанное молоденькой крестьянкой, радостным эхом прокатилось по устам недавних пленников Берка.

— Прекрасно, — разнёсся над головами людей голос Чёрного Колдуна. — Поединок состоится в восемь утра. Не будем медлить понапрасну…

— Она же не успеет отдохнуть… — всплеснула руками какая-то женщина.

— Это меня волнует меньше всего, — холодно заметил Берк и щёлкнул пальцами.

Женщина схватилась за плечо.

— И для всех! — злорадно добавил Колдун. — Моё клеймо останется у каждого из вас на всю жизнь и будет саднить, ныть, болеть… Не радуйтесь, что вырвались на свободу. Ещё неизвестно, какой силы боль вам придётся терпеть… Считайте это небольшой платой за выход из подземелья, — усмехнулся Берк и неспешно удалился в свой Замок, преследуемый ненавидящими взглядами многих.

— 164 —

— Папа, — спросила Эдилейн, как только Колдун скрылся за воротами. — Я могу как-нибудь… стереть эти клейма.

Динаэль улыбнулся.

— Сейчас?

— Немедленно, — заверила Эди.

Эливейн смотрела молча. В её сердце жила не только любовь — она гордилась своей девочкой.

Дин сдвинул с правого плеча рубашку. Клеймо на его коже странно блеснуло. Он прижал левую ладонь к тёмно-красному следу и… протянул дочери тонкую льдинку, точно повторяющую очертания колдовского рисунка.

— Ты смог заморозить яд? — радостно и тихо, чтобы никто не слышал, спросила Эди.

Динаэль усмехнулся. Глаза его сказали: «Смог… Но не весь… Освободить от боли остальных — достаточно…»

Эдилейн снова обняла отца.

— Спасибо, папочка, — шепнула она. — Только держись, пожалуйста… Я что-нибудь придумаю…

— Радость моя, — ответил Дин, — ты же чувствуешь… Прости… Я уже должен быть мёртв. Это и бесит Берка ещё больше… Прости… И не говори маме…

— 165 —

Эдилейн поднялась на ноги. Эливь подошла к мужу. Тот продолжал сидеть на траве. Эливейн опустилась рядом с ним. Дин обнял её за плечи левой рукой.

— Я люблю тебя, — прошептал он. Эливейн прижала свои ладони к его руке.

— Минуточку потерпите, пожалуйста, — Эди говорила спокойно и негромко.

Уже готовые устраиваться на ночлег люди (никто как-то не собирался уходить до Поединка от Замка), обратили свои взоры к молодой волшебнице.

Эдилейн сложила ладони, зажав в них льдинку, и вытянула руки вперёд. Потом она закрыла глаза и начала что-то быстро шептать. Лёд таял — на ладонях оставалась вода. Наконец Эди поднесла руки к своим губам и — дунула. Раздался слабый свист. Потом бывшие пленники, каждый, ощутили холод на своих плечах. Звук стих. Холодок улетучился. А вместе с тем кожа людей освободилась от тёмного клейма…

— Ну, — устало проговорила Эдилейн, — вот и всё. Теперь всем спокойной ночи.

Со всех сторон послышались возгласы удивления, радости, смех и — слова благодарности. Эдилейн поклонилась людям и опустилась на траву напротив родителей…

— 166 —

Эркель открыл глаза. Было утро, где-то половина восьмого. Удивившись, что проспал так долго, молодой человек посмотрел на брата. Тот, видимо, тоже только что пробудился.

Ривы в палате не было.

— Эль, — негромко окликнул близнеца Эркель, — как думаешь, Ри не испугалась?..

Элель обернулся.

— Доброе утро, — улыбнулся он. — Волнуешься? Эркель смутился.

— Прости, — извинился за свою бестактность Элельдиэль. — Хотел пошутить… Глупо… — вздохнул он. — А Рива пошла за завтраком. Представляешь, нам подадут кашу в постель…

Эркелиэль приподнялся в своём необычном ложе.

— Мне кажется, — спросил он, — или спина действительно зажила? Элель посмотрел на свои руки, потом приподнял одну ногу.

— Интересно, — заметил он. — Почти бесследно за одну ночь пропали страшные ожоги. Только кожа немного ещё загрубеет… Сильный, однако, камень…

— А у отца шрамы остались, — вспомнил Эркель.

— Ещё бы! — Элель хлопнул себя по коленке. — У него смертельных ран на теле не счесть было… А мы с тобой — так… легко отделались…

— Да, — вздохнул Эркелиэль. — Легко и быстро.

— Быстро, — рассуждал Элельдиэль, — тоже понятно почему. Ведь отцу тогда и жить-то не хотелось, а мы с тобой за этот мир цепляемся. Ты-то понятно почему… А я, наверное, за компанию…

— Ладно, — Эркель поднялся и надел пижаму. — Компанейский шутник, ты одеваться будешь или мою невесту за добавкой твоей каши ушлёшь?

Элель засмеялся и тоже потянулся за одеждой.

— И вот ещё, — нахмурился Эркелиэль. — Мы «благополучную защиту» ставили. Думаю, ни отец, ни дед, ни Эди ничего дурного не почуяли… Но мне как-то не по себе. Словно дома неладно что-то. Позавчера показалось. А сегодня ночью… то ли прошло, то ли специально скрывают…