Легенда о гетмане. Том I (СИ)

– От самого пана старшего Караимовича, – ответил казак. – Пан есаул Барабаш, вызвал меня в канцелярию, где Караимович дал мне этот пакет и приказал срочно доставить его тебе, батько.

– А на словах ничего не велел передать? – на всякий случай поинтересовался Богдан.

Казак отрицательно покачал головой и направился с конем в конюшню.

Хмельницкий вошел в дом и приказал позвать к нему Ганжу. Когда тот явился, он вкратце объяснил ему, что едет в Черкассы и, скорее всего, в ближайшее время в Субботово не возвратится. Детей и хозяйство он поручал Ганже.

– Сообщи Якову Сомку и Павлу Яненко, чтобы прислали жен приглядеть за детьми. А по хозяйству тебе пусть поможет Брюховецкий. Он, хотя и молод годами, но хваткий и сметливый парубок. Степан поедет со мной.

– Может и мне с тобой, пан сотник? – неуверенно спросил Ганжа, понимая, что Хмельницкий откажет ему.

– Нет, Иван, я в дороге, какой бы длинной она не была, обойдусь без тебя. А тебе поручаю самое дорогое, что у меня есть – детей. Береги их.

Смуглое лицо Ганжи осветилось скупой улыбкой:

– Не сомневайся, батько, все сделаю как надо.

Прибыв на следующий день в Черкассы, Хмельницкий явился к Караимовичу. У него он встретил двух войсковых есаулов – Барабаша и Нестеренко.

– Получен приказ лично от его королевской милости, – начал Караимович после обмена приветствиями, – в срочном порядке явиться нам с вами в Варшаву. Зачем, не спрашивайте, сам того не знаю.

Видя недоумение на лицах присутствующих, Караимович добавил:

– О том, что едем по приказу короля никому ни слова. Официально цель поездки – передать сейму прошение от войска о восстановлении казацких прав и привилегий.

Столица Речи Посполитой встретила казацкую делегацию по-летнему тепло. Хмельницкий то и дело ловил любопытные взгляды прохожих, которые они бросали на живописно одетых казаков – пришельцев из далеких украинских земель не часто можно было встретить в Варшаве. Богдан, правда, не раз бывал в столице и не мог не восхищаться красотой ее улиц, огромных каменных дворцов и костелов. Пышно и богато жили польские магнаты, улицы города были вымощены камнем, все дома построены из камня, встречные прохожие были одеты в нарядные дорогие одежды.

Как депутаты от реестрового казачьего войска, прибывшие на сейм, Караимович с товарищами были размещены на одном из отведенных для приезжих постоялом дворе. В тот же день они были извещены о начале работы сейма и о том, когда они могут выступить на нем со своим прошением.

От сейма Хмельницкий не ждал ничего хорошего. Еще в 30-х годах, пребывая в должности войскового писаря, ему приходилось тесно сотрудничать с комиссией подкомория черниговского Адама Киселя, специально созданной занявшим польский трон Владиславом 1У для рассмотрения казацких жалоб. За пять лет ее работы ни одно из предложений комиссии в сейме не прошло. Закончилось все это грандиозными восстаниями Павлюка, Скидана, Острянина и Гуни, а затем и лишением казаков их привилегий. В 1638 году Богдан, сниженный в должности до чигиринского сотника, ездил с делегацией от реестрового войска на сейм в Варшаву с просьбой отменить Ординацию, но также безуспешно. И сейчас он понимал, что ни на какие уступки казакам сейм не пойдет.

Предвидение Хмельницкого полностью сбылось. Едва Караимович начал свое выступление, как его прервали крики из зала: «Долой схизматов! О восстановлении каких правах он смеет просить? Пся крев! Давно пора это схизматское быдло разогнать плетьми!». Караимович сбился, его лицо в следах перенесенной в детские годы оспы, покрылось краской. Уже торопливо, комкая фразы, прерываемый доносившимися из зала выкриками, он с трудом дочитал послание сейму от войска. Когда он умолк и установилась относительная тишина, председательствовавший в сейме князь Четвертинский со снисходительной усмешкой произнес, обращаясь к залу: «Панове депутаты, я понимаю и разделяю чувства, которые всех нас обуревают, но не даром же мы именуемся шляхетской демократией. Предлагаю проявить выдержку, а прошение казаков передать на рассмотрение комиссии по жалобам».

– Вот, тебе и шляхетская демократия, – с досадой подумал Богдан о нижней палате законодательного собрания Речи Посполитой, – все вернулось на круги своя. Прошение передадут Киселю, от него через полгода приедет комиссар в Черкассы, начнутся проверки и согласования, это затянется года на два, а потом все об этом прошении забудут.

Он сокрушенно покачал головой и, дождавшись перерыва, покинул заседание сейма вместе с остальными членами казацкой делегации.

Позднее, когда, в отведенной им квартире, Караимович, Барабаш, Нестеренко и Хмельницкий сидели в мрачном молчании, прибыл гонец от короля. Он передал, что Владислав 1У назначил им аудиенцию во дворце князя канцлера Оссолинского за час до полуночи. Услышав о времени аудиенции, казаки понимающе переглянулись друг с другом. По-видимому, она действительно носила очень секретный характер, если король назначает ее не у себя, а у Оссолинского, да еще в столь позднее время.