Легенда о гибели богов

Старый моряк Офельт вдруг поражается, обнаружив, что не все тайны плетения узлов оказываются ему известны. Потом он находит незамеченный ранее кончик ремешка и вновь обретает надежду справиться с узлом без посторонней помощи.

— ...и везде, — продолжает он, — где имеют цену такие светловолосые и стройные мальчики с хорошо подвешенным языком, умеющие позабавить хозяев — хоть бы и игрой в кости. Мы продадим тебя, торгуясь умеренно, а последующие перекупщики нарастят цену. Быть может ты достигнешь даже той далекой страны, где течет река Ганг — там, говорят, в почете бездельники, умеющие бросать кости — и ты еще добром вспомнишь подаривших тебе такую судьбу.

— Да, там в цене такие люди! — спокойно подтверждает юноша. — Я сам мог бы рассказать тебе историю о семи братьях, имевших на всех одну красавицу-жену и ухитрившихся как-то за один день проиграть в кости целое царство.

— Великолепно! — злобно произносит Офельт, в своих попытках до отказа затянувший узлы и оборвавший кончики ремней. — Ты и расскажешь нам ее — во время пути!

— Однако! — продолжает юноша. — Я уже был во всех этих странах! И мое возвращение туда, да еще в таком качестве, было бы неправильно понято.

Бросив сумку на дно корабля, уязвленный Офельт поднимает на него багровое лицо:

— Увы, Сабазий! — заявляет он. — У тебя нет выбора! Выбор — это слишком грубая ноша для таких нежных рук, а свобода — слишком тяжкий груз для таких женственных плеч. Ты хорошо кидаешь кусочки костей, но ты слишком наивен, чтобы играть в игры взрослых мужчин — игры жизни, и поверь, что все случившееся с тобой случилось к лучшему, — Офельт повышает голос. — Так что держите-ка его покрепче и оденьте цепи, чтобы радость от перемен в судьбе не сказалась бы как-нибудь дурно на рассудке нашего пассажира!

Повторять приказ не приходится, но к всеобщему удивлению наложенные оковы вдруг спадают с рук юноши. И в этот момент забытая сумка развязывается — сама по себе. В ней оказывается вино, очень много вина — целый поток, целый водопад! — оно заполняет дно судна и растекается дальше, угрожая подняться на уровень скамей гребцов.

В поисках ответа капитан оглядывается на пассажира — и видит вместо него оскаленную львиную морду со стекающей с клыков слюной. Это не единственное животное на его судне. Целая стайка львов, тигров и пантер разгуливают по колено в вине, рыча и скалясь на людей, а недавно чистые снасти стремительно обрастают побегами плюща, сплетающими свои завитки со скоростью ползущих змей. Люди не выдерживают и один за другим прыгают за борт, смутно надеясь доплыть до берега — которого не достигает никто.

Один только из них остается на корабле. Продолжающий сидеть на кормовой банке кормчий вцепился в рулевое весло побелевшими пальцами. Его ужас велик, и он не нашел в себе сил даже утонуть. Теперь кормчий видит, как исчезают звери, как переливавшееся по днищу вино, скручиваясь в водовороты, утекает в невидимые щели, и как по мгновенно обсохшим доскам к нему приближается тот, кого он, подобно Офельту, очень недооценил.

— Из всех, бывших здесь, — произносит молодой бог, — только ты все время вел себя ко мне достаточно уважительно, хотя и не признал во мне бога. Впрочем, все это говорит только в твою пользу, ибо уважение, проявляемое людям к себе подобным, следует ценить больше, чем их обычно неискреннее почтение к богам. Поэтому ты и остался жив. Как тебя зовут?

— Акет! — произносит кормщик, икнув и щелкнув зубами.

— Однако! — продолжает бог. — Проявив почтительность, ты не был настойчив в попытках вступиться за меня. Не оправдывайся! За эту нерешительность ты заплатишь мне своей службой. Ты будешь моим кормщиком, Акет. Благодарить тоже не надо.

Сказав это, молодой бог задумчиво смотрит в сторону берега.

— Хорошо было бы вернуться в ту же бухту, — высказывает он пожелание. — Что скажешь, Акет?

— Нас несет в море, — мрачно произносит новоявленный кормчий бога, — двух пар рук не хватит, чтобы управиться со снастями, да и толку в них, если ветер...

— Ветер скоро изменится, — усмехается бог, — и если мы просто спустим парус и отдадимся ходу событий, то к полудню нас прибьет вон к тому мысу. А там, на берегу, я найду тебе команду, подобная которой еще никогда не поднимала парусов под небесами Ойкумены.

* * *

В темный ночной час, когда так сладок сон, четверо вооруженных людей входят под кровлю дворца правителя Трикка. Бесшумно ступая босыми ногами и освещая себе путь единственным факелом, они крадутся осторожными шагами воров и убийц. Разделившись, они входят в покои правителя через оба хода.

Он крепко спит на своем ложе, завернувшись в плащ. Тихо подойдя, один из заговорщиков заносит короткую охотничью рогатину. Удар нанесен мастерски и твердой рукой. Тело правителя прошито насквозь, и пробивший доску наконечник звенит об пол. Но, к их удивлению, не слышно ни вздоха, ни стона, ни плеска крови. Откинув одеяло, они видят вместо трупа кучу тряпья. Обсудить неожиданное открытие времени не остается. Отлетевший в угол конец перерубленного факела гаснет. Вести бой приходится в темноте.