Легенда о гибели богов

Еще выдергивая меч из тела факелоносца, Человек-с-гор уклоняется от прошелестевшего над головой лезвия тяжелого топора. Отрубив кисть ударившему, он бьет ногой в пах рванувшегося ему навстречу хозяина рогатины. Никто не кричит, не зовет на помощь. Слышны выдохи, тихие стоны и стук переворачиваемой мебели.

Впрочем, все заканчивается очень быстро. Четвертый противник бежал, и где-то в отдалении гаснет эхо шагов. Никуда не торопясь, Человек-с-гор зажигает светильник и проходит по комнате, останавливаясь над телом каждого из убийц. Он задумчиво смотрит в застывшее лицо нанесшего первый удар, когда его третий противник, держась за отрубленную кисть, подползает к стене и сгибается, пытаясь встать. Правитель Трикка поворачивается к нему:

— А ведь я помню тебя. Я сам, своими собственными руками накладывал на твои струпья смоковничные пластыри.

Тот не выдерживает взгляда:

— А теперь убей меня! Чего ждешь?

— Я не для этого оставил тебя в живых. Зачем тебе нужна была моя смерть?

Его лицо недобро корчится:

— Я-то против тебя ничего не имею...

— Да!? Так зачем же ты оказался здесь?

— Мне пришлось.

— Тебя заставили?

Раненый не выдерживает иронии:

— Будто ты не знаешь, что бывают обстоятельства, которые просто не оставляют человеку выбора...

Он замолкает.

— Я что-то слышал о подобном заблуждении. Но это ошибка. Поверь — у человека всегда есть выбор.

В переходах дворца слышны голоса и торопливые шаги. Человек-с-гор качает головой.

— Вы пришли слишком поздно! — бросает он появившимся на пороге. — Ступайте! — и снова глядит на раненого. — И какие же обстоятельства не оставили выбора тебе?

Тот пытается стянуть культю тканью хитона, но кровь, сок жизни, капля за каплей сочится между слабеющих пальцев.

— Приняв корону Трикка, ты стал на пути других — тех, кто мог бы на нее претендовать по праву своей крови.

Человек-с-гор кивает. Так кивает знающий ответ, выслушивая самостоятельно решившего ту же задачу:

— Но эта корона была предложена мне старейшинами Трикка.

— Они тоже действовали, как к тому принуждали обстоятельства. Любой из них предпочел бы оставить корону себе.

— Мне, видимо, вообще не стоило появляться в этом городе.

Слабеющий от потери крови издает не то всхлип, не то усмешку:

— Раз тебя привел сюда бог, то в твоих поступках нет ни подвига, ни заслуги.

— Ценю твой юмор. Ну, а зачем сюда явился ты, с этим топором?

— Один из тех, кого ты убил, был моим лучшим другом, — раненый кивает на хозяина рогатины. — Державший факел был моим братом. Кто был бы я в этой жизни, откажись я помочь другу и брату?

— Что ж, поздравляю, ты умеешь оправдывать предательство. Качество незаменимое для настоящего правителя. Может быть, и у тебя есть права на этот золотой обруч?

Человек-с-гор держит в руке корону.

— Может быть... теперь... Я устал... Добей!

— Зачем? Держи ее! — он швыряет корону. — И попробуй ее удержать одной рукой. Мне надоело. Я ухожу из Трикка.

* * *

Первые лучи зари золотят вершину горы Крона.

Утро следующего дня Человек-с-гор встречает на левом берегу реки, берущей начало свое истоками ручьев в аркадских горах, а здесь, в Элиде, разлившейся так, что ее и думать нельзя перейти вброд. Верткий челнок скользит по воде, им правит старик, неторопливо погружающий весло в бесшумные струи. Зато звук каждого гребка хорошо слышен у берега. Наверно, именно так должны звучать гребки весел Харона.

— Эй, чужак! Могу переправить тебя!

— Так переправь!

— Плати два обола!

— Даже Харон, говорят, берет со своих пассажиров лишь по одному оболу.

— Так ты ведь не один!

— Ты приравнял меня к собаке?

— Гм... Зато этот бездельник Харон еще никого не переправил обратно. Я же обещаю при случае сделать это для тебя бесплатно.

— Хорошее условие! Ну, будь по-твоему.

Старик правит к берегу.

— Сегодня я видел сон, — тихо произносит Человек-с-гор, встретив взгляд собачьих глаз. — Будто стоял я на берегу черной реки, под черным беззвездным небом. Что-то говорило мне, что переправившись через нее, я никогда не вернусь обратно.

* * *

Это происходит на Крите, в славнейшем из городов Ойкумены. У подножия холма, на котором выстроен дворец, группа девушек играет в мяч возле бассейна, выложенного ярко расписанными плитами. Они громко смеются, весело шутят, меняя правила игры сразу же, едва наскучив прежними. Солнце пылает в безоблачных небесах, и когда становится жарко, девушки бросаются в прохладную воду, резвясь в ней со смехом, такие же беззаботные, как нарисованные на стенках ярко-голубые дельфины.

Когда закончена последняя партия, одна из них поворачивается к подругам:

— А теперь вы оставите меня одну!

И они склоняют головы, сразу вспомнив о разделяющей их дистанции. Знаком руки принцесса Крита подзывает служанку. Та помогает госпоже растереться благовониями, расчесывает и укладывает густые длинные волосы цвета вороньего крыла. Потом подает голубых и гранатовых цветов платье с пышным кринолином. Обтягивающий тонкую талию корсаж не прикрывает груди, как это принято при дворе Крита. И в заключение подает девушке искусно вычеканенный золотой венец.