Легенда о яблоке. Часть 2

И тут она поймала себя на мысли, что очень заинтересованно следит за поведением Ахматова, ловит каждый его жест, слово. А самым неожиданным было то, что уже несколько секунд он внимательно смотрел на то же отражение в стекле, и на его губах играла загадочная улыбка. София тут же непринужденно перевела взгляд на собеседника Ахматова, затем вдаль, потом и вовсе в другую сторону, надеясь, что Алекс не заподозрил ее в тех чувствах, которые она пыталась скрыть даже от себя. «Это всего лишь эмоции, а не секретная информация!»– оправдала себя она, чувствуя вину за то, что рядом с Ахматовым не может-таки проявлять бесстрастность, хотя и училась этому. Видимо, недостаточно…

Алекс быстро вернулся к Софии, еще раз извинившись за то, что оставил ее. Она изо всех сил старалась изобразить невозмутимость, но не могла оценить, насколько это у нее хорошо получалось.

***

За пятнадцать минут до спектакля София и Алекс вошли в зрительный зал и заняли свои места. Зал был полон, несмотря на то что это была премьера никому неизвестной пьесы. София раскрыла программку и с любопытством стала изучать имена актеров, режиссера-постановщика и сценаристов. А изучив все содержимое программки, она несколько расстроилась, но, перевернув последнюю страницу, вдруг наполнилась вдохновением и довольно прищелкнула языком.

Ахматов с интересом взглянул в программку, пытаясь понять, отчего так расцвела девушка, но тут погасили свет, и он устремил взгляд на сцену. София мельком взглянула на спутника, выпрямилась в напряженном ожидании, подвинулась на край кресла и, внимательно следя за сценой, превратилась в абсолютный слух.

Действие началось. Зазвучала волнующая музыка, занавес поднялся, на сцене расстелился дым, и в тусклом сиреневом свете появился человек в черном атласном плаще и шляпе, читающий слова автора.

С первых же секунд действие захватило внимание зала. София взволнованно ухватилась за спинку стоящего впереди кресла и затаила дыхание. Сегодня и вправду был чудесный день…

Ахматов тоже мгновенно увлекся зрелищем. Он с первых же сцен оценил глубокий смысл постановки. Пьеса была пропитана шекспировским духом, романтизмом, а мистические мотивы добавляли остроту и погружали в философские раздумья. Актеры играли гениально, проникновенно, язык был точен, богат и разил в самую душу. Алекс не ожидал увидеть в малобюджетном театре постановку такого уровня и был рад, что предложил девушке пойти на нее.

Изредка он оборачивался на Софию и умиленно улыбался, наблюдая, как она с нескрываемым интересом, восторгом и волнением поглощена разворачивающимися на сцене событиями, словно сама принимала в них участие. Ее эмоции были настолько выразительны, что невольно отвлекали Алекса от сцены и возвращали внимание к ней: глаза ее блестели от удовольствия, выражение лица менялось ежеминутно, словно она сама проигрывала каждую роль: губы шевелились в беззвучном шепоте, она довольно кивала на какие-то реплики, а на какие-то удивленно изгибала бровь, хмурилась, щурилась, неожиданно вздрагивала при смене музыки, смешно покусывала нижнюю губу.

И вот уже человек в черном плаще и шляпе читал заключительные слова автора, актеры по сценарию разбредались по сцене в мрачном шепоте. Пьеса подходила к концу. Вдруг мужчина в черном замолчал, видимо, забыл текст, и в доли секунды София волнительно соскользнула на самый край кресла, глубоко вздохнула и…

– И если б нрав людской стоял на том, то б не был проклят этот дом!– выразительно и проникновенно закончила Мэдисон партию автора.

Алекс бросил на девушку быстрый взгляд и снова устремил внимание на сцену.

И неожиданно со сцены прозвучали только что произнесенные Софией слова. Свет погас. Занавес опустился, музыка стихла, и зрители шумно зааплодировали. София облегченно выдохнула и расслабленно откинулась на спинку кресла.

Алекс с любопытством повернулся и задержал удивленный взгляд на лице спутницы.

– Откуда ты знаешь текст пьесы? Это премьера…

София отвлеклась от распирающих грудь гордости и восхищения за постановку пьесы, мыслями вернулась к Алексу и улыбнулась довольной открытой улыбкой.

– Хотите знать секрет?

– Очень!– заинтригованно ответил тот.

– Эту пьесу написала я!

– Ты?!

– Я! Спустя три года она вышла на большую сцену. Впервые она состоялась на сцене университетского кружка. Я решила записаться в театральный кружок. Занятия так вдохновили меня, что однажды, придя домой, я за ночь набросала пьеску. Она приснилась мне! Чудно, правда? А потом я показала ее руководителю. Через месяц он предложил мне поставить «Мигелию». Я была помощником режиссера. Это так трогательно и забавно вспоминать!– София радостно засмеялась и пожала плечами.– Простите, но я сейчас в таком восторге, что даже не могу усидеть в кресле…

– Я изумлен!– тихо признался Ахматов.

И София заметила, что его глаза как-то загадочно мигнули.

– Однако на афише и программе нет твоего имени? Это вопиющая несправедливость!– шутливо заключил он.

– На афише – нет, но в программке…