Легенда о хрустальном яйце

Итак, в двухсотых годах до нашей эры великий Архимед вывел закон спирали, носящий его имя; в 1884 году немецкий инженер Пауль Нипков предложил использовать спираль Архимеда для развертки телевизионного изображения. А в 1929 году советские инженеры, сотрудники Всесоюзного электротехнического института (ВЭИ), П. В. Шмаков, В. И. Архангельский, Н. Н. Васильев и Н. Н. Орлов приступили к конструированию первой советской телевизионной системы, основным узлом которой стал спиральный диск Нипкова.

ЕЩЕ ШАГ...

 Мы расположились в беседке. Со всех сторон ее окружают цветы, кусты смородины и крыжовника, яблони, ветви которых устало обвисли под тяжестью дозревающих яблок.

 Все эти кусты и деревья посадили Шмаков и его жена Елена Сергеевна. Шмаков любит свой сад. И летний отпуск так и проводит: наполовину в саду, наполовину в кабинете за письменным столом.

В саду под раскидистой яблоней тоже есть стол. Его смастерил сам профессор. Только работать здесь ему удается редко, когда все обитатели дачи уходят в лес или к реке, когда сад затихает.

У Шмакова множество внуков и правнуков. Они живут, работают и учатся в разных городах: в Москве, Ленинграде, Куйбышеве, Новосибирске, а на лето съезжаются сюда, под Ленинград, в поселок Толмаче-во. Этот сад и посажен для них.

— Запах-то какой! Медовый, — Шмаков глубоко вдохнул воздух. — Дышится легко, хвоей и цветами пахнет. Чудесное время сейчас здесь...

Он окинул взглядом сад и спросил:

— Так о чем же будем разговаривать?

— Как о чем? Ну конечно, о телевидении.

— Почему же конечно? Может, о книгах поговорим, о театре? Или, думаете, со мной на такие темы не очень-то интересно разговаривать?.. — Он забарабанил пальцами по скамейке.

Наступила пауза. Слышно было, как шелестела листва, как где-то поблизости гудел над цветами шмель. Нужно немедленно исправить свою оплошность:

— Простите, ничего такого не думал. Вчера в музее связи увидел телевизор «ВЭИ». Давно хочу о нем вас расспросить. Ведь когда он был создан, меня еще и на свете не было.

Шмаков не ответил. Но морщины на лбу исчезли, брови вернулись на место, и только пальцы еще отбивали дробь.

Самолюбивый он человек, Павел Васильевич Шмаков. Самолюбивый, но очень добрый. Вот и сейчас. Он уже наверняка больше не сердится и непременно расскажет о «ВЭИ».

— Ну что ж, о «ВЭИ» так о «ВЭИ», — задумчиво произнес Шмаков. И начал рассказ:

— Если бы вы увидели первый телевизионный передатчик, то наверное бы долго и неудержимо смеялись. Вы бы его приняли за кухонную газовую плиту. Только сверху, там, где обычно ставят на плиту кастрюли и чайники, мы поместили оптическую систему, состоящую из линз, диск Нипкова, лампочку накаливания и поодаль фотоэлемент. Некоторые из этих узлов были закрыты четырехугольным кожухом, похожим на железнодорожный фонарь.

Как же действовал наш передатчик? Световой поток от источника света через увеличительную линзу освещал поле рамки с вырезом, за которой плавно вращается диск Нипкова. Диск пропускал лишь узкий луч, двигающийся по вырезу и проходящий через тонкое отверстие. Этот «бегущий» луч проектировался объективом на подлежащий передаче объект. Отраженный свет улавливался фотоэлементом. Получалось, что за полный оборот диска — точка за точкой, строка за строкой — всё изображение в виде отраженной световой энергии попадает на катод фотоэлемента. Ну а дальше всё как обычно... Фототоки усиливались, и радиопередатчик посылал в эфир видеосигналы.— Профессор пошарил в кармане куртки и вытащил спичечный коробок:

— Вот ради чего всё городилось. Таким был экран первого телевизора «ВЭИ». — Он поднял над головой зажатую между двумя пальцами коробку. — Таким было первое телевизионное изображение...

Перед глазами возник телевизор «ВЭИ», который накануне увидел я в музее связи. Он мне напомнил тогда полированный скворечник на обширную птичью семью. Необыкновенно прост был первый советский телевизор. Антенна «выхватывала» из эфира телевизионные сигналы. Пройдя через усилители и другие радиосхемы, сигналы попадали на неоновую лампу. Лампа светилась. Ее яркость зависела от величины сигнала: чем больше сигнал, тем больше яркость. Но в каждый данный момент в глаз зрителя попадал лишь узкий луч света, проникнувший через одно отверстие диска. Через то отверстие, что совпало с вырезом рамки (в приемнике тоже вращается диск Нипкова). Совершит архимедова спираль оборот, на экране— кадр. Совершит еще оборот — новый кадр. Зритель видит изображение...

— Итак, аппаратура была сделана, — продолжал Шмаков. — Первую публичную телепередачу назначили на второе мая тысяча девятьсот тридцать первого года, посвятили ее двадцатилетию эксперимента Розинга. Волновались мы страшно, хотя уже неоднократно испытывали свою аппаратуру в лаборатории, и, нужно сказать, успешно. Теперь же мы затеяли широкий телесеанс с приемом московской передачи в Ленинграде. — Он помолчал. — В общем, для всех был праздник, а мы не вылезали из лаборатории...