Легенда о хрустальном яйце

Говорят, что на воздухе особенно хорошо спится. Я же в ту ночь долго не мог заснуть. Сначала сидел у открытого окна и любовался открывшимся мне видом. Особенно великолепна была ночная Луга, которая словно фосфористая лента пролегала между лесом, садами и лугами. Потом, не зажигая света, я стал рассматривать нарисованные в разное время Сергеем, сыном Шмакова, развешанные на стенах картины. Их было множество в этой комнате. И все они — и пейзажи, и натюрморты, и даже проекты замысловатых построек (Сергей только что окончил архитектурный факультет), несмотря на бледное, спокойное лунное освещение, казались яркими, жизнерадостными, от них веяло неукротимой молодостью младшего Шмакова...

Молодость... О ней-то и думал я в ту ночь больше всего. Нет, не о своей молодости я размышлял. Оказывается, дело вовсе не в возрасте! Чего там, это не моя литературная находка. В газетных и журнальных очерках мне не раз приходилось читать, что возраст определяется не годами, а молодостью души и сердца. Но воспринималось это почему-то как журналистский прием. Это уже стало штампом. И вот теперь я сам утверждаю: три четверти века — еще не старость. Я видел, как пятнадцать минут кряду, не вылезая на берег, человек плыл против течения. И если бы не седая голова, можно было бы решить, что пловец этот— двадцатипятилетний юноша. Вспоминая эту седую профессорскую голову посреди реки, резкие размашистые движения сильных рук, я понял, в чем секрет молодости Шмакова. Всю свою жизнь плывет он по бурной и стремительной реке. Плывет в середине ее, где течение наиболее быстро. Он не ищет тихой воды. В этом главный секрет его неугасимой творческой энергии. А река, по которой он плывет, — наша стремительная, неудержимая действительность.

КУДА ШАГ?

О ценности любого научного открытия можно судить по его долголетию: одни изобретения погибают, не успев появиться на свет, другие, напротив, только родившись, обеспечивают себе бессмертие.

Система «ВЭИ» не выдержала испытаний временем. Незадолго до войны приемник и фотографию передатчика (сам он не сохранился) отвезли в музей. И вот уже двадцать пять лет стоит старый шмаковский телевизор на музейной полке. Увы, посетители не балуют его чрезмерным вниманием. Редко кто остановится возле неуклюжего деревянного ящика с крохотным оконцем посередине. Люди толпятся у действующих новейших моделей. Старый приемник «ВЭИ» лишь подчеркивает совершенство этих современных аппаратов. Своих достоинств у него нет — так считают специалисты. А некоторые даже утверждают, что механическая система «ВЭИ» принесла известный вред телевидению. Обвинение серьезное и неголословное, иначе кто бы с ним стал считаться.

Великое множество научных ребусов и кроссвордов приходится решать современным ученым-теле-визионщикам. Но среди этих бессчетных головоломок и сейчас еще есть одна старая классическая задача, в которой суть телевидения. В ней путано переплелись проблемы: увеличение дальности и улучшение качества передачи. Как их распутать?

С того самого момента, когда Розинг принял изображение на катодную трубку Брауна, все работы в области дальновидения разделились на два направления. Вот что в связи с этим писал еще в двадцать шестом году сам Розинг: «С одной стороны, мы видим сторонников механического решения указанной задачи, при помощи средств, которые дает механика. Рассматривая устройства передаточных и приемных станций «электрических телескопов» типа, относящегося к такому решению, мы видим в них самые разнообразные движущиеся механизмы: диски, зеркало, призмы, пружины и пр. Мы видим здесь движение материи во всех ее видах...

Другой лагерь изобретателей, — писал далее Розинг, — составляют сторонники электрического решения той же задачи, преимущественно электронным путем... Идеал сторонников такого решения задачи заключается в том, чтобы возложить всю работу по передаче изображения на электроны»...

Стремительный и юркий электрон, крохотная частичка материи, открытая в конце прошлого века англичанином Томсоном, сколько хлопот ты доставил ученым! Необычайная подвижность электрона, его способность подчиняться электрическим и магнитным полям, наконец, свечение некоторых веществ под ударами электронов, — как соблазнительно было использовать все эти свойства в дальновидении! И их начали использовать.

Первый эксперимент Розинга, о котором было рассказано; детально продуманный, но, к сожалению, не воплощенный в макеты, проект англичанина Кемпбелла-Суинтона, который в 1911 году предложил схему телевидения с приемной и передающей трубками; телефот Грабовского, Попова и Пискунова — первая в мире действующая электронная телевизионная система, — все они, казалось, убедительно доказывали преимущества электронного дальновидения.

И вдруг Шмаков рвет эту цепь последовательных изобретений. Он строит механическую телевизионную систему. Громоздкие, инерционные диски, а не легко управляемые электроны, используются в системе «ВЭИ» для развертки изображения.