Легенда о кимрском сапожнике

ЦАРЬ. Вот и я не знаю… Бывает, цельную ночь ворочаюсь, все думаю. А утром смотрю на Петербурх – и душа радуется…

ЛЕОНТЬЕВ. Петр Алексеич, есть тут одно дельце… (Говорит что-то царю на ухо.)

ЦАРЬ. Во как… А ну, покажи его!

ЛЕОНТЬЕВ. Эй, Мишка-сирота!

Появляется Михаил.

ЦАРЬ. Так ты сапожник из Кимры?

МИХАИЛ. Из Кимры, государь.

ЦАРЬ. Поди, и сапоги тачал те самые… Как бишь его… для Пустынина?

МИХАИЛ. Тачал, государь.

ЦАРЬ. И деньги за них получал.

МИХАИЛ. Получал, государь.

ЦАРЬ. Выходит, ты заодно с Пустыниным ответ держишь?

МИХАИЛ (не сразу). Выходит, так.

ЦАРЬ. Может, и твои сапоги-то в грязи расползались?

МИХАИЛ. Мои не расползались, государь.

ЦАРЬ. Чем докажешь?

МИХАИЛ (покрестясь). Христом-богом клянусь.

ЦАРЬ. Христом-богом – это хорошо… Ты вот с Кимры до Петербурга добрался – за Пустынина просить… Это ты молодец. За это хвалю. И капитан Леонтьев за тебя слово замолвил… А ты, значит, за Пустынина… Выходит, я простить его должен. За то, что он дрянные сапоги в мою армию поставил… Так? Чего молчишь? Ты, я гляжу, парень не дурак, раз добрался за меня… Как бы ты поступил на моем месте?

МИХАИЛ. Я?

ЦАРЬ. Ты. Представь, что ты – царь, а я – Пустынин… Пустынин за кимрский подряд отвечает, а ты – то есть, царь – за всю русскую землю… И как надобно царю поступать? Спустить Пустынину? Спустишь одному, завтра по всей Руси начнут воровать втрое и убытки казне множить… Ну, как бы ты порешал на месте царя?

Пауза.

МИХАИЛ. Спустить нельзя. Наказать нужно.

ЦАРЬ. Ну вот, ты сам ответил…

МИХАИЛ. Наказать нужно. Я б заставил отработать, все вернуть. Ежели б вернул, я бы простил… Господ бог ведь прощает.

ЦАРЬ. Глядите-ка, ай да кимрянин… Молодец, на бога кивает… Да только я не господь бог, я на земле живу, с грешными людьми… Отработать – само собой. Все вернуть казне, все убытки. Да к тому – еще половину сверху… Слышишь, Леонтьев?

ЛЕОНТЬЕВ. Слышу, государь… (Шепчет что-то царю на ухо.)

ЦАРЬ. Во как… Так ты из-за девки?

МИХАИЛ (не сразу). Из-за неё… Но и Григория Онисимыча жалко.

ЦАРЬ. Жалко ему… Видал? А девка-то хороша?

МИХАИЛ. Хороша.

Пауза.

ЦАРЬ. Так ты, кимрянин, добрый мастер, по-сапожному-то делу?

МИХАИЛ. Говорят, недурной.

ЦАРЬ. Недурной? (Ставит ногу на лавку.) А ну-ка, глянь, что у меня за сапог?

Михаил подходит, рассматривает царев сапог.

МИХАИЛ. Хороши сапожки… Хороший крой. И стёж. И каблук.

ЦАРЬ. Известно, хороши… Я плохих не ношу. Кто шил, откуда мастер?

МИХАИЛ. То сапог не наш… Али цесарский, али польский.

ЦАРЬ (удивленно). Молодец… Где научился?

МИХАИЛ. В Москве. В подмастерьях у иноземца.

ЦАРЬ. Говоришь, хорош сапог-то?

МИХАИЛ. Хорош, государь.

ЦАРЬ. Сможешь такой стачать?

МИХАИЛ. Такой? Матерьял нужен…

ЦАРЬ. Дадут матерьял!

МИХАИЛ. Инструмент мой в Кимре…

ЦАРЬ. Дадут инструмент… Слушай меня, кимрский сапожник! Стачаешь сапоги не хуже цесарских – тебе зачтется… Понял? Завтра чтоб были!

МИХАИЛ. Завтра? Будут, государь.

ЦАРЬ. Гляди… (Леонтьеву.) Я ж говорю: бабы-то все рожают и рожают новых… надо только самых смышленых замечать да к делу приставлять вовремя…

Сцена 10

Солнце садится. Михаил за работой.

Ночь. Михаил за работой.

Утро. Михаил за работой.

РАССКАЗЧИК. Успел Миша стачать сапоги к полудню. Понравились те сапоги царю. Велел он Пустынина простить, а все убытки казне вернуть, да еще добавить. Возвратились Миша с Григорием Онисимычем в Кимру. Танька плакала, но теперь – от счастья, что все так повернулось… (Пауза.) Да только, как в народе говорят – жалует царь, да не жалует псарь. Барыня Глафира Петровна обиду не забыла…

Сцена 11

Гостиная в барском доме. Барыня, за ее плечом – Семенов.

Перед барыней стоит Михаил.

БАРЫНЯ. Ну, и как там Петербурх?

МИХАИЛ. Немалый город.

БАРЫНЯ. Поболе Москвы?

МИХАИЛ. Кто ж его знает? Я только раз и проехал, когда капитан Леонтьев в сенат езживал…

БАРЫНЯ. Ишь, какая ты важная персона… С капитаном Леонтьевым на одной ноге… (Пауза.) Чего замолк-то? Расскажи еще про Петербурх.

МИХАИЛ. Да уж не знаю, что сказать.

БАРЫНЯ. А чего так? Оробел? Бегать-то смел был? Чего молчишь? Как ты посмел пуститься в бега?

МИХАИЛ. Я и не думал – в бега… Я только Григорья Онисимыча повидать.

БАРЫНЯ. Почему без моего ведома?

МИХАИЛ. Так вы нешто бы позволили?

БАРЫНЯ. Ах ты, неблагодарный холоп! Дерзости мне говорить!.. Я тебя, сироту неизвестную, воспитала и обучила, а ты мне вон какою благодарностью отплатил?..

МИХАИЛ. Глафира Петровна, ваша милость, я…

БАРЫНЯ (на крике). Ты что же думаешь, раз государь тебя похвалил, так на меня можно и наплевать? А? Ты мой крепостной человек! Забыл?

МИХАИЛ (взглянув на Семенова). Я помню.

БАРЫНЯ. А чтоб лучше помнил, с тебя шкуру спустят… Федор Иваныч!

СЕМЕНОВ. Слушаю, Глафира Петровна…