Легенда о летящем змее

— Как это не надо! — воскликнул месье Бабенберг. — Что значит, не надо? Завтра же явишься в мой офис, я уже договорился с семейным юристом на десять утра. Мы все устроим немедленно!

— Неа, — заявил Поль, все-таки оттолкнув от себя папу. — Завтра я не могу. Мы с Лиз уезжаем. У нас важное дело. Мы как раз собираемся. И вы нам несколько… эээ… мешаете, мессир.

Месье Бабенберг погрозил сыну пальцем и укоризненно проговорил:

— Отец мешать не может. И, пожалуйста, Поль, зови меня папой. Кстати, где моя будущая дочь?

— Какая еще, к дьяволу, дочь? У меня есть сестра?! — Поль удивленно почесал затылок.

— Я о Лиз!

— Лиз — моя сестра? — Полю показалось, что он сходит с ума.

— Лиз — твоя будущая жена! Или ты просто так с ней живешь? Бабенберги просто так с женщинами не живут, Поль! — назидательно проговорил месье Николя.

— Ignosce mihi, Domine, — прошептал Поль. — Окей, мессир. Я буду с ней жить не просто так. Прямо сейчас и начну, — он сделал приглашающий жест к выходу.

— Зови меня папой! — запротестовал месье Бабенберг.

Поль подтолкнул его за порог и весело заявил:

— Папа! До свидания!

Едва дверь хлопнула, Лиз показала голову из комнаты.

— Ушел? — почему-то шепотом спросила она.

Поль махнул рукой и вернулся в комнату, угрюмо усевшись перед лэптопом.

— Предки всегда достают, — тихо сказала Вивьен Лиз, устроившись рядом. — Мы своих детей тоже достанем, не сомневайся.

— Ага, успокоила… — Поль сосредоточенно смотрел в экран и вдруг радостно вскрикнул: — Лиз, смотри! Какое классное поместье в Монпелье! И всего 20 минут от моря.

— Море? — глаза Лиз загорелись, и она вслед за Полем вперилась в лэптоп. Увидев цену, только присвистнула и удивленно посмотрела на будущего винодела. — Ну… круто… А там точно тот виноград растет, какой надо?

— Судя по описанию — да. И неплохой участок шардоне. Но надо, конечно, съездить и самим все посмотреть. В конце концов…

И в третий раз в квартире зазвучал настырный звонок.

— Matrem tuam! — ревел от злости Поль, распахивая настежь дверь. В следующее мгновение, вцепившись в дверной косяк, чтобы попросту не упасть, он еле слышно прошептал: — Matrem tuam…

— Здравствуй, друг мой Паулюс! — весело проговорил маркиз де Конфьян, стоявший на пороге их с Лиз квартиры под руку с маркизой. — Сколько лет прошло с нашей последней встречи, а ты не меняешься!

Вот теперь бывший монах Паулюс Бабенбергский был совершенно уверен, что сошел с ума. Или нет. Он умер. И больше ничего в его жизни не будет: ни Лиз, ни виноградника, ни прикольных оболтусов. Вообще ничего не будет. Он попытался судорожно вспомнить, какой сегодня день, чтобы точно знать, когда именно закончилась его такая замечательная жизнь.

— Ты пришел за мной? — скорбно пробормотал он.

— Я пришел поблагодарить тебя за помощь, друг мой! — торжественно объявил маркиз, с нежностью взглянув на маркизу. — За то, что приютил мою жену и моих сыновей. Но что ты держишь нас на пороге? Не желаешь впускать в свою обитель?

— Поль, кто теперь? Гони его к чертям! — Лиз осторожно заглянула в коридор и тихонько охнула. — В смысле… пригласи на чашку чаю…

— Здравствуйте, Лиз! — весело обратилась к хозяйке маркиза. — К сожалению, я не могу вернуть вам ваше платье. В Конфьяне оно несколько… не в тренде, — она вспомнила как странно одетый мужчина в ящике с картинками в покоях королевы Мари, рассматривая платья, произносил его каждые полторы минуты, — но уверяю вас, маркизу оно очень понравилось, — она тихонько усмехнулась. — И потому я привезла вам в подарок платье, выполненное моей швеей. Уверена, оно вам подойдет, и надеюсь, понравится.

— Ага, — выдохнула Лиз, чувствуя, как кружится голова, и беспомощно посмотрела на своего парня, который, кажется, совсем потерял дар речи. — А вы… эээ… месье Скриб… кажется, умерли?

— Я вернулся к жизни, — в замешательстве ответил маркиз и снова обратился к бывшему монаху: — Что ж ты, Паулюс? Не рад видеть нас?

— Очень рад, — уже увереннее проговорил Поль. — Проходите же… Лиз, а вискарь есть?

Эпилог Якула

Зима 1203 года по трезмонскому летоисчислению, у Ястребиной горы

Юная маркиза Катрин чувствовала себя самой счастливой на свете. Она ехала в первое в жизни путешествие. И не в карете, как ее родители. А на своей собственной лошади. Отец подарил ей белоснежную, без единого пятнышка, Нитуш в прошлом месяце, на четырнадцатилетие, как и обещал. Он купил лошадь из приплода от королевского Никса, чем Катрин ужасно гордилась. Всю дорогу от Конфьяна она мысленно разговаривала с Клодом, в гости к которому они теперь направлялись, и доказывала ему, что никогда у него не будет такого замечательного животного, из самой королевской конюшни.

Катрин то пускалась вскачь, отъезжая подальше по дороге, то возвращалась к карете и радостно заглядывала в окошко, строя гримасы родителям.

— Катрин, вы совсем уже невеста, а ведете себя как ребенок, — рассмеялся маркиз де Конфьян, с обожанием глядевший на юную дочь, такую похожую на свою мать. — Хотя бы в Брабанте постарайтесь быть хоть немного более серьезной, а то собьете с пути истинного своего брата и станете дурачиться вместе.