Легенда о лиловом драконе

Он знал, как выстроить оборону, сколько людей направить на каждую из позиций, где установить орудия и когда ими воспользоваться. Оставалось только сделать решительный шаг и взять на себя ответственность. За жизни тысяч армелонцев. За жизни женщин и невинных детей. За жизни близких и родных. За жизнь Ильги…

Она налетела как вихрь, вцепилась ему в плечи, заглянула в глаза.

— Меня Эйнард всего на пару минут отпустил, — задыхаясь от быстрого бега, выговорила Ильга. — Мы госпиталь походный готовим. Но я не могла… Можешь смеяться! Но когда, если не сейчас?!..

Она нырнула рукой в складки юбки и вытащила оттуда маленький кожаный мешочек. А потом протянула его Тиле с такой решительностью, словно он собирался отбиваться от ее подарка.

— Оберег? — не веря своим глазам, выдохнул Тила. Ильга кивнула и зажмурилась.

— Даже если у тебя десяток таких… — чуть дрогнувшим голосом заявила она. — Мой все равно будет лучшей защитой! Потому что я… так давно и сильно…

Тила шагнул вперед и, совершенно по-медвежьи сжав Ильгу в объятиях, поцеловал жаркие девичьи губы. А потом еще и еще раз, чувствуя, что пропадает, что забывает обо всем на свете и не желает останавливаться.

Значит, Беанна не лгала? Значит, он действительно дорог Ильге, если она не пожалела для него оберег? Значит… она все-таки его любит?..

— А как же Айлин? — глядя в раскрасневшееся и совершенно преобразившееся лицо, спросил Тила, как будто именно это сейчас было самым важным. — Или тебе все равно?

Но Ильга качнула головой.

— Я поняла, что это не ты, — искренне отозвалась она. — Ты не мог.

Тила улыбнулся, чувствуя, как заполняет душу радость, пробуждая уверенность и даря надежду на будущее. Он должен был защитить Ильгу. И больше ни секунды не сомневался в том, что следует делать.

Тила разжал ее пальцы, вынимая из них защитный оберег.

— Я возьму, — негромко проговорил он. — Пока ты не передумала и не нашла более достойную кандидатуру.

Ильга изумленно хлопнула ресницами.

— Дурачок… — только и пробормотала она…

…Армелон встретил врага во всеоружии. Тила совершил настоящее чудо, сумев в короткое время организовать достойную линию обороны. Самым сложным оказалось изгнать из сердец армелонцев панику, но Тила справился и с этим, напомнив о подвигах предков, о текшей в их жилах крови истинных храбрецов, о зверствах кочевников, творимых ими в захваченных городах. Он сам поражался вдруг открывшемуся у него дару красноречия, но использовал его в полной мере. И к темноте заручился поддержкой большей части мужского населения Армелона. К ним примкнули незамужние девицы, выразившие готовность бинтовать раненых и доставлять их в госпиталь. Их Тила ободрил благодарным словом и отправил к Эйнарду. Мужчин же разбил на группы, дав каждой свое задание и поставив ответственного за ее выполнение.

Весь вечер под стенами Армелона кипела работа: укреплялись камни, замазывались трещины, возводились дополнительные сооружения. Оружие было вычищено, установлено в отряженных для этого Тилой местах и наведено на противника. Воины облачились в доспехи и заняли свои позиции. Тила в последний раз обошел защитные редуты, отдавая приказания, и замер на передовой позиции, напряженно вглядываясь вдаль. Разведчики донесли, что кочевников лишь несколько сотен, и сил у армелонцев под защитой городских стен должно было хватить для отражения первой атаки. Но что-то не давало Тиле покоя. Занятый подготовкой к обороне, он не обращал внимания на подтачивающее чувство тревоги, а сейчас, в эту минуту вынужденного простоя, вдруг понял причину.

Кочевники делились на группы в зависимости от масти лошадей: серый отряд, вороной, гнедой… К нападению обычно готовилась армия из нескольких отрядов. А лошади расположившихся у ворот Армелона захватчиков были сплошь пегой масти.

Тила в ужасе огляделся по сторонам. Из окружающего город леса подтягивались все новые кочевники, освещая путь факелами и разрежая мертвую тишину тяжелым дыханием коней…

* * *

Известие о готовящемся нападении застало Ариану в госпитале. Эйнард не скрывал своих чувств, уверенный в том, что она его не слышит, но он заблуждался. Ариана слышала все до последнего слова: и свой диагноз, и просьбы о возвращении Беанны, и нежные признания Лила, и всей душой хотела ответить на них, успокоить, рассказать об ответных чувствах. Но чересчур глубоко сидело это желание, словно в каменном мешке, прикрытом стопудовой глыбой, и не под силу ему было выбраться наружу — лишь порхать пойманной бабочкой, не дающей уснуть последней надежде.