Легенда о лиловом драконе

— Только Лил больше не дракон, — усмехнулась Беанна, и ее голос эхом отразился от стен, приведя в смятение армелонцев. Со всех сторон послышался шепот: сначала недоверчивый, потом изумленный и, наконец, радостный. Но градоначальник, сжав зубы, заметил, что в момент совершения преступления подсудимый был драконом, а потому подлежит привлечению к ответственности, и продолжил исполнять возложенную на него обязанность. В конце концов, он давал Лилу возможность спасти свою шкуру, и, коль скоро тот ей не воспользовался, пусть терпит. Никто никогда не упрекал главу Армелона в несоблюдении закона. Не будет этого и сегодня, пусть хоть сама Божественная Триада спустится с неба и потребует прекратить судебное разбирательство.

Однако, когда он расписал все причиненные ящером разрушения и те опасности, что таило в себе преображение Лила, и предложил проголосовать за казнь путем побиения камнями, ни одной руки не поднялось вверх. Армелонцы смотрели на своего градоначальника угрюмо, разочарованно, не желая участвовать в этом абсурде. Все они явно только и ждали вопроса о помиловании, чтобы решить не стоящую выеденного яйца проблему и разойтись по своим делам. Но градоначальник выдержал паузу, рассчитывая, что кто-нибудь передумает и согласится раз и навсегда покончить с драконом. Одного голоса было бы достаточно, и, если бы глава города имел право высказывать в суде свое мнение, этот день стал бы последним в жизни дракона. Но, являясь судьей, градоначальник был лишен такой возможности, а потому только пронзал ястребиным взглядом своих сограждан, оттягивая заключительную часть слушания.

Если бы кто-то спросил, ненавидел ли он Лила, градоначальник не смог бы правдиво ответить «да». Он не хуже других понимал, сколь много сделал бывший дракон для его города и где были бы сейчас армелонцы, не вмешайся Лил в самые тяжелые времена. Но, когда дело касалось закона, исключений для градоначальника не существовало. Он посвятил служению ему всю свою жизнь и считал себя его воплощением. И то, что происходило сейчас, просто не укладывалось у него в голове. И потому он упорно продолжал процесс, надеясь, что рано или поздно все разрешится и станет как прежде.

— Кто возьмет на себя смелость заступиться за подсудимого и пойти против веками писанных законов? — чуть дрогнувшим голосом спросил наконец градоначальник и увидел, как Риана тут же выступила вперед.

— Я! — твердо сказала она. — Он мой муж!

По бывшему залу торжественных собраний снова разнесся удивленный гул, но его прервал звонкий голос Беанны, по непонятной причине присутствовавшей на суде вместо Эйнарда.

— И я! — заявила она. — Он мой брат и брат моего мужа!

Градоначальник усмехнулся сестринскому единодушию, но тут же осекся, увидев следующего защитника.

— И я! — отрезал Тила таким тоном, что полуразрушенные стены с трудом устояли. — Он мой брат!

Градоначальник набрал было в грудь воздуха, чтобы осадить сына, но следом за ним то тут, то там начали доноситься голоса армелонцев, признающих бывшего дракона своим братом. Градоначальник взирал на это безумие с совершенно ошарашенным видом, тщетно стараясь придумать слова, способные образумить сограждан, но в тот момент, когда сотни рук в едином порыве взметнулись вверх, в зале вдруг потемнело от гигантской тени, накрывшей Армелон, и люди в ужасе подняли глаза к небу, ранее просвечивающему сквозь пробитую крышу, а теперь скрытому за перепончатыми крыльями и длинным чешуйчатым телом с тремя головами.

Ужаснее чудовища невозможно было и представить. От него веяло бедой, которую уже ничто не могло отвести, и в зале раздался вздох отчаяния перед неминуемой гибелью.

Лил задвинул Ариану за спину, готовый принять бой, хотя, как и все, понимал, что любые попытки бесполезны. Даже он никогда не видел столь мощного и устрашающего ящера. Вот когда пришлось пожалеть о том, что он избавился от своей второй ипостаси. Вряд ли, конечно, Лилу удалось бы победить такое чудище, но, быть может, хоть увести его от Армелона, дать близким людям возможность укрыться от опасности. А теперь…

Трехглавый змей неслышно скользнул вниз, потом просунул одну зубастую пасть на длинной шее в прореху на крыше и в упор посмотрел на Лила. Тот чуть отступил назад, по-прежнему прикрывая Ариану. Сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди, но страха не было, и Лил вдруг понял почему.

Ненастоящий был перед ним дракон. Не один из тех, что полыхают ненавистью и сжигают все живое на пути. А значит, не было у него и желания уничтожить Армелон вместе с его жителями. И если…

— Было-было, — вдруг заговорила голова хриплым низким голосом, выдыхая морозный пар и клацая десятками зубов. — Специально считал, все ли тебя братом признали. Кабы кто воздержался, разнес бы весь этот городишко без всякого сожаления. Но раз уж не только дракон стал человеком, но и люди себя людьми проявили…

Лил повел плечами, тщетно пытаясь понять, что за существо перед ним и с какой целью оно удостоило его своим вниманием. И каким образом читает мысли, так как следующей фразой трехголового было: