Легенда о лиловом драконе

— Ты дал слово, — упрямо напомнила она. Лил сжал кулаки: нарушать обещание ему еще не приходилось.

— Можешь считать меня обманщиком, — совсем тихо произнес он, опустив голову. Он не сомневался, что этим своим ответом уничтожит всякое уважение, которое Ариана, возможно, испытывала к нему. И что она сейчас обиженно подожмет губы и отвернется от него. И скорее всего, никогда уже не поверит и не захочет иметь с ним дела. Но на кону стояла — ни больше ни меньше — жизнь Арианы, и из двух зол приходилось выбирать меньшее. Вот только Ариане этого не объяснишь, а сама она не захочет понимать — эта отчаянно смелая, необыкновенная девчонка.

Тонкие пальчики вдруг скользнули ему в руку, разжав сцепленные до боли пальцы.

— Прости меня, — с колокольчиком звенящей искренностью в голосе попросила Ариана. — Я тебя обидела... Я просто не подумала, что тебе это так неприятно; мне казалось, что если я скажу тебе…

— Я не хочу быть драконом! — с силой оборвал ее Лил. — Я бы все отдал, чтобы избавиться от этого проклятия!

Ариана изумилась.

— Но почему? Ты же никому не сделал плохого.

Лил невесело усмехнулся.

— Меня ненавидят не из-за того, что я сделал, — заметил он. — Меня ненавидят из-за того, что я способен сотворить, будучи ящером. И никого не интересует, собираюсь ли я так поступать или меня вполне устраивает быть человеком!

Ариана грустно вздохнула. Ей было очень жалко товарища, но она совершенно ничем не могла ему помочь. Окажись она драконом, Лилу не было бы так одиноко и так обидно. Но она родилась обычной девчонкой, и повлиять на мнение взрослых ей было не под силу.

— Просто… ты очень большой, когда дракон, — растерянно попыталась объяснить Ариана. — У тебя зубы, и хвост, и ты выдыхаешь огонь…

— Спасибо, что напомнила, — горько поморщился Лил, и Ариана едва сдержала стон, ругая себя за бестактность и злясь на собственное бессилие.

— Люди всего лишь боятся тебя, — сделала она еще одну попытку, но Лил в ответ только выдернул у нее руку.

— А я не хочу, чтобы меня боялись, Ариана! Я!.. — у него сорвался голос, и она с трудом подавила накатившие слезы. — У меня и в мыслях нет на кого-то нападать и тем более убивать! Неужели в это так сложно поверить?

Она покачала головой.

— Совсем не сложно. Нужно только заглянуть в твои глаза, — Ариана сделала шаг вперед и смахнула челку с его лба. — В них же нет жестокости. Даже когда ты дракон.

Лил несколько мгновений смотрел на нее, потом отвел взгляд и долго молчал, а Ариана тщетно старалась понять, о чем он думает.

Зачем только она затеяла все это? Ведь и так было понятно, что Лилу неприятно само слово «дракон»: он всегда запинался, когда нужно было его произнести. Он был так уверен, что Ариана не станет с ним дружить, после того как увидит в образе ящера, что она до сих пор поеживалась, чувствуя ту его боль. А она потребовала, чтобы он снова превратился в дракона, чтобы снова рискнул всем тем, что успело появиться между ними за короткие месяцы дружбы. Но сколь коротки они ни были, Ариане и Лилу этого времени хватило, чтобы по достоинству оценить друг друга и те отношения, что возникли между ними с самого знакомства. Вряд ли у Арианы хватило бы жизненного опыта, чтобы дать им какое-то определение. Но она абсолютно точно знала, что Лил занял в ее сердце то самое место, которое пустовало с самого ее рождения. И Ариане меньше всего на свете хотелось, чтобы ощущение собственной неполноценности вернулось.

Однако ее проблемы не шли ни в какое сравнение с тем, как жилось Лилу. Он никогда не жаловался, но в этом и не было необходимости. Ариане достаточно было взглянуть на собственного отца, в поведении которого отражалось настроение всех его соплеменников. Ни разу не встретившись с Лилом, не поговорив с ним, Хедин нередко позволял себе нелицеприятные высказывания об «этом драконьем отродье». Ариана не понимала, как можно судить о людях по поступкам других людей, но ни разу не спрашивала об этом отца, опасаясь того разгневать. Она вообще никогда не перечила Хедину, послушно выполняя его требования, в полной уверенности, что так и должно быть.

Но предвзятое отношение отца к Лилу, который готов был рискнуть жизнью ради подруги и не раз уже это доказал, заставило Ариану изменить свое представление о непогрешимости мнения отца. Ариана не понимала причины происходящих в ней изменений, но с каждым днем ей все меньше нравилось облачаться в мужские одежды и все менее интересны становились необходимые для воспитания воина занятия. А недавно — удивительное дело! — Ариане захотелось увидеть себя с длинной девичьей косой. И все это лишь потому, что Лил постоянно — прямо или косвенно — говорил, что ему интересна она сама, а не преподносимый ей образ.

Это было… неправильно и очень страшно. Гораздо страшнее, чем увидеть Лила в обличии дракона. Это ведь тоже был образ, навязанный ему другими людьми. Только Лил намного сильнее и значительно более давно, чем она, хотел от него избавиться. Хотел, чтобы окружающие видели в нем именно того, кем он был на самом деле. И разве многого он, по сути, желал?