Легенда о любви и красоте (СИ)

- Я тоже заметила, - согласилась Симонетта. - Может, тут не столько травы, сколько молоко помогло. Вот и продолжай поить его молоком.

- Да, наверное, - ответила Виола, наблюдая за тем, как водрузив голову на место, нищий вернул дракона Джанино. Они улыбнулись друг другу, и у Виолы дрогнуло что-то в груди. Она и не знала, что он умеет так по-мальчишески весело улыбаться. Ей он ни разу не улыбнулся так открыто, по-настоящему.

Вечером, когда они вернулись в лачугу, Виола несколько раз задумчиво оглядела жилище и очаг, так, словно впервые увидела их, а потом спросила нищего, облачая пришедшие ей в голову мысли в слова:

- Ты мог бы сделать нам стол?

Нищий поднял голову, отвлекаясь от похлебки, и немного подумав, кивнул.

- И стулья... - добавила Виола.

Он посмотрел на деревянные колоды, служившие им табуретками, сидя на которых они ели перед очагом.

- Я привык так, вот и не подумал, что тебе неудобно, - сказал он. - Завтра приду засветло и подберу дерево.

Последняя фраза напомнила Виоле о том, что он и так работает с утра до глубокой ночи. Мебель не игрушка, ее не вырежешь на досуге, дожидаясь покупателей в торговом ряду.

- Оставайся завтра дома, а я схожу в торговый ряд, - сказала Виола, в глубине души вдруг осознав, что предложить это нужно было намного раньше, когда, возвращаясь домой, он кашлял кровью, а не теперь, когда ей понадобились стол и стулья. Но тогда ей была невыносима даже мысль о том, чтобы снова подвергнуться такому унижению, и лишь в последнее время приходить в торговые ряды не одной, а вместе с нищим, стало легче. Но сейчас весь испытанный ею в торговых рядах публичный стыд вдруг превратился в ничто в сравнении с этой минутой. Виола вспыхнула и опустила голову.

- Я передумала. Не нужно ни стола, ни стульев, - отрывисто и торопливо сказала она и бросилась вон, прихватив котелок и свою, еще полную миску с похлебкой.

На берегу реки, полоская посуду, Виола мучительно пыталась побороть нестерпимое чувство позора, разочарования в себе. И это она когда-то считала себя выше низменных людских страстей. Это она считала себя образцом благородных побуждений! Легко быть благородной, когда у тебя тысячи слуг и придворных, готовых выполнить любое поручение. Когда каждый день сталкиваться с грязью и тяжелой работой приходится самой, благородство, оказывается, изнашивается. Страх, стыд и усталость проедают в нем прорехи такого размера, что приходится выбирать - сохранить благородство внешнее и не опуститься до торговли на рынке или выбрать благородство внутреннее и не позволить делать это за тебя больному человеку, калеке. А потом выяснить, что даже внешнее благородство оказалось напускным, что цена ему - стол и пара стульев, дань глупым воспоминаниям о том, что обитатели дворцов не едят у очага, подобно простолюдинам.

Виола разрыдалась в голос, сквозь непогоду, смешавшую ее рыдания с завываниями ветра. Покрасневшими от холода кулачками она била по замерзшей земле безуспешно пытаясь найти в себе хоть что-то достойное уважения, что-то, за что можно было бы не презирать себя.

- Иди в дом. Холодно, - сквозь ветер услышала она слова нищего, остановившегося совсем рядом за ее спиной.

- Не жалей меня! Не смей меня жалеть! - выкрикнула она, повернувшись к нему.

- С чего бы мне жалеть вас, ваша светлость, - сказал нищий, и в его голосе Виола услышала насмешку. Он протянул ей руку, чтобы она могла опереться, вставая, как подобало знатной даме, но она оттолкнула ее.

- И издеваться надо мной тоже не смей! - вскипая, крикнула Виола.

- Гнев полезнее жалости к себе, - ответил нищий. - А теперь поднимайся сама, если не хочешь, чтобы я пожалел тебя и помог.

Виола вскочила и, проскользнув мимо нищего, бросилась в лачугу, на свою убогую постель.

- Если бы не ты, я сгнил бы в каменоломнях, - сказал нищий, вернувшись в лачугу следом за Виолой.

- Если бы не я, ты туда бы не попал, - ответила она, не повернув головы.

- Если бы я не попался тогда на глаза королю, ты вышла бы за какого-нибудь придворного или горожанина поприличнее, - задумчиво ответил он.

- Если бы не мой язык, он не взбесился бы настолько, чтобы выискивать мне наихудшего жениха, - ответила Виола, намеренно не смягчая своих слов.

- Если бы не твой язык, ты не была бы сама собой, - спокойно ответил он.

А ведь он прав, потрясенно подумала Виола, в очередной раз поражаясь, как хорошо нищий успел ее узнать.

Утром она подала голос лишь, увидев, что нищий собирается, как обычно, идти в город:

- Я же сказала, что сегодня сама пойду в торговый ряд.

- Хорошо, - кивнул он. - Я только провожу тебя.

Он проводил ее утром и встретил вечером, и Виола не нашлась, что сказать.

Она согрела похлебку, и они поужинали в молчании.

- Так какой ты хотела стол? - спросил нищий по окончании трапезы.

- Никакого, - ответила Виола, давно заметившая свежие доски в его рабочем углу.

Какое-то время он молчал, передвигая и перебирая их.

- Если я буду делать по своему усмотрению, потом ушить, как платье, не получится.

Хоть Виола и стояла к нему спиной, она закусила губу, чтобы не улыбнуться. Сдаваясь, она повернулась к нищему.